Михаил Маковецкий - Девушки для диктатуры сионизма

— Значит замуж, по крайней мере, сейчас, их выдавать не собираются, — высказал смелую догадку Пятоев.

— Не согласен с вами целиком и полностью, — возразил выпускник университета Дружбы Народов, — более того, глубоко убежден в обратном. Девушек, вне всякого сомнения, хотят выдать замуж. И выдать замуж немедленно. Большой проблемы в этом нет. За очень небольшую сумму где-нибудь в секторе Газа можно найти замечательного жениха. Причем женитьба на такой девушке никоим образом не помешает потенциальному жениху устроить свою личную жизнь. Скорее наоборот, нежданно появившиеся денежные средства позволят ему приобрести настоящую, в плоти и крови, а не фиктивную супругу. И предыдущая фиктивная женитьба не в коей мере не помещает женитьбе настоящей даже формально. В мусульманском обществе многоженство, слава Аллаху, многоженство еще никто не отменял.

Да для рассматриваемых нами девушек фиктивный выход замуж повлияет самым благотворным образом. Теперь они, будучи законными женами своих фиктивных мужей, на совершенно законных основаниях обратятся в соответственные инстанции за выдачей палестинского удостоверения личности. С непременным изменением своей девичьей фамилии на фамилию мужа, а иначе и быть не может. Если бы такая пертурбация произошла, к примеру, с молчавшей уже целый час Леночкой, то она бы с российской гражданки Елены Копытовой, которую органы охраны правопорядка разыскивают в связи с подозрением на покушение к убийству, превратится в добропорядочную и законопослушную палестинку Лену Аль-Грабли, которой ничто не помешает посетить Российскую Федерацию. И если Аль-Грабли по глупости не занесет в Псков, где ее могут узнать, гражданку Копытову милиция может разыскивать до бесконечности.

— Не хочу быть Аль-Грабли, — пискнула из своего угла Леночка, — это не эвенкская фамилия. От меня олени шарахаться будут.

— И, таким образом, — резюмировал сказанное представителем бедуинской мафии Пятоев, — девушки, на которых заведены уголовные дела, могут безбоязненно передвигаться по России и за ее пределами. А легкое знакомство с арабским языком окончательно снимет с них всякие подозрения. Но если они выйдут из повиновения, то их можно просто и легко сдать в милицию. Ведь уголовное дело на Елену Копытову никто не закрывал. Как говорит по этому поводу одна знаковая мне видная деятельница театра, даже если у большого мастера сцены при исполнении роли Золушки невольно вырвется возглас о кончине Мичурина, а с подлинными мастерами сцены это случается, то данный факт не коим образом не кому не даёт право крикнуть на весь зал: «Селекционер полез за укропом на берёзу, там его арбузом и накрыло».

— Потому что эта грубая выходка полностью разрушит волшебную атмосферу сказки Шарля Перро, — подтвердил правильность рассуждений Пятоева выпускник университета Дружбы Народов.

— Между прочим, приобретая эвенкскую национальность, я стремился стать актером, а не оленеводом, — погрузился в воспоминания Эвенк, — любовь к тундре пришла у меня с годами. И в туманной юности, благодаря принадлежности к братской семье народов Севера, я поступил на актерский факультет ГИТИС. А вскоре после этого моего первого учителя сценического мастерства позором отстранили от служения Мельпомене. Заполняя анкету перед поездкой на гастроли в Монголию, он, будучи в стельку пьян, в графе «иждивенцы» написал «государство». Так что не любая ошибка большого мастера сцены проходит ему безнаказанно.

— Если мы окончательно перешли к теме высокого искусства, то мне вспоминается еще один рассказ видной деятельницы театра, — сказал Пятоев, — как-то, не помню по какому поводу, она рассказала мне следующее: «Я актриса. И для меня представитель правящего класса — это, прежде всего, режиссёр. Много лет назад, когда я была немного моложе, мной увлёкся работник обкома партии, отвечавший за идеологию. В это время в нашем театре преступили к работе над пьесой, повествующей об ударном труде на ткацкой фабрике. На ведущую женскую роль прочили супругу главного режиссёра. Для своего возраста она хорошо выглядела, но как актриса, разумеется, была бездарна. В дальнейшем выяснилось, что главный режиссёр не смог устоять перед обаянием второго секретаря обкома партии, было принято политически верное решение, и роль юной ткачихи-ударницы по праву досталась мне. Создание образа ткачихи-ударницы должна была стать моей первой работой на театральной сцене, но в своей способности к перевоплощению сомнений у меня никогда не было. Успех мне сопутствовал ошеломительный. Я сразу вошла в первый состав, и на наш спектакль строем водили курсантов военных училищ. Однажды, глубоко погрузившись в образ, я сбросила с себя платье с целью укрыть им свой ткацкий станок от приближающейся бури. Зал рукоплескал мне стоя».