Михаил Маковецкий - Девушки для диктатуры сионизма

— Нет, ты же мне об этом ничего не говорил.

— Плохо. Тут написано, что если перед употреблением не встряхивать, то могут быть побочные эффекты.

— Ты что, масон проклятый, я же всю бутылочку вылакал! А если случиться что?

Утром все отделение проснулись от странного шума. Приоткрыв дверь палаты, пациенты боязливо смотрели на Шпрехшталмейстера. Наконец кто-то догадался позвонить Тарасу.

— Модест, что происходит? — сочувственно спросил Тарас усталого до изнеможения Шпрехшталмейстера.

— Не обращай внимания, — ответил, тяжело дыша, Шпрехшталмейстер, — это я прыгаю.

— Ну и почему эта в высшей степени достойный санитар сумасшедшего дома восход солнца встречает радостными прыжками? — продолжил свои расспросы Тарас, обеспокоенный душевным здоровьем подчиненного ему санитара.

— Я прыгаю на утренней заре с благородной целью похудеть, — тяжело душа объяснил Шпрехшталмейстер. — Эта сука Рабинович забыл мне сказать, что принимаемую мной снижающую аппетит жидкость перед употреблением нужно встряхнуть. Теперь мне приходится прыгать, чтобы перемешать ее в желудке.

От грубой физической расправы Рабиновича спасло только то обстоятельство, что жидкость действительно помогла. Только за эту ночь Шпрехшталмейстер сбросил четыре килограмма живого веса.

— То, что господин Шпрехшталмейстер пребывает в хорошей физической форме, не может не радовать, — сообщил Эвенк, — именно за это нас любят страстные женщины. А страстные женщины хороши до безобразия! А так же после безобразия и, особенно, во время безобразия. Но мы немного отвлеклись. Я вижу к нам готов присоединиться друг пустынь — выпускник университета Дружбы Народов.

— Здравствуйте, товарищ майор. Меня зовут выпускник университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы, — представился новоприбывший с доброй улыбкой на лице, — я много о вас наслышан. Вы знаете, мне посчастливилось познакомиться с вашей дочерью. Очень достойная девушка, кстати, прекрасно дерется. Признайтесь, ваша школа?

— Вам надо было ее мне передать, тогда вы не узнали, как я дерусь, — с легкой угрозой в голосе посетовал Пятоев. Психотерапевтическое воздействие, оказанное словами Пятоева, оставило глубокий и, вероятно, неизгладимый след в душе выпускника университета Дружбы Народов. Оставляя след, Пятоев говорил тихо и доверительно, а мягкая, полная искреннего сострадания улыбка не сходил с его мужественного лица.

Глядя на него, выпускник университета Дружбы Народов вдруг ощутил в себе не только острое желание вынуть из карманов и аккуратно сложить ножи и другие колюще-режущие предметы, но и самому быстро лечь на пол.

— А так, я боюсь, — продолжил Пятоев, — ваша эрудиция в этом вопросе резко расширится.

— Позвольте нам говорить только правду, какой бы горькой она не была. Бедуины, как и все кочевые народы, от природы доверчивы как дети. Мы эвенки, такие же, — попытался снять возникшее напряжение Эвенк, — а детям свойственно ошибаться. На то они и цветы жизни. Конечно, многим из них был свойственен юношеский максимализм. До встречи с вами, товарищ майор. Но теперь все это в прошлом.

— Но это ещё не даёт им право девушками торговать, — уже спокойнее проворчал Пятоев.

— Да кто мог знать? — воскликнул выпускник университета Дружбы Народов. Чувствовалась, что расширить свою эрудицию в этом вопросе он явно не стремился, — мы бы не стали с вами связывать, если бы знали. Мы и сейчас стремимся только к плодотворному сотрудничеству.

— Всем привет, кушать подано, — как обычно радостно улыбаясь сказала Леночка, вкатывая тележку с фруктами, — а где дяденька Шпрехшталмейстер? Он хороший. А еще он мне обещал о дрессированных животных рассказать.

— Еще вчера вечером, свободно раскинувшись в кровати, она спрашивала меня, каковы сегодня будут мои пожелания в плане поэзии, — сообщил присутствующим Эвенк, — а утром она уже интересуется дрессурой. Общение с вами, майор, действуют на Леночку крайне благотворно. Она как вас увидит, так ее два дня от высокого искусства за уши не оттянешь.

— Вы переоцениваете мои скромные достоинства, — отводя взгляд от ставшей пунцовой Леночки, — она еще просто ребенок.

— Вы правы, майор, во всем, за исключение слова «еще». Леночка на всю жизнь останется улыбающимся кокетливым ангелочком. Она никогда не повзрослеет и в этом ее прелесть. Тут главное — не выпускать ее без сопровождения на проезжую часть. А то она может неожиданно для самой себя попасть под проходящего мимо постового милиционера. Но с этой угрозой я справлюсь.