Владимир Елистратов - Взятие Фазелиса

По мне лучшее место в Турции — Фазелис. Для тех, кто не знает, сообщаю. Фазелис — это маленькое местечко с руинами терм и амфитеатра, на берегу моря, километрах в 50–60-и от Анталии, не к ночи будь помянута, и в 13-и километрах от Кемера. Насчёт 13-и — это точно. Если ехать на машине — десять минут. Такси полно́. Если сделать личико попроще, то с 7.30 до 19.30 через каждые 30 минут ходит автобус. Катишь себе мимо сосен и моря. Через акведук. Хорошо.

В Фазелисе тихо (это, конечно, если осенью, а не в августе, в сезон выпаса японских пони, американских мустангов и голландских коров).

В Фазелисе, у горы Тахтали, сосны, сосны. У сосен загорелые, словно застывшие в танце, тела и шевелюры цвета аквамарин. Чёрно-пегие скалы, у которых волны пенятся, как сирень. Предвечернее фиолетовое свечение там, где сходятся море и небо. Рыжие камни развалин, сидя на которых, хочется думать не о квартплате, а о смысле жизни. Который всё-таки есть.

Но самое странное в Фазелисе — кошки.

Вы когда-нибудь видели десятки кошек, грандиозно фланирующих у моря по скалам? Странная и завораживающая картина. Это какой-то медленный марсианский танец. Задумчивое змеение хвостов, ленивое изящество лап, готические арки спин.

Когда ты подходишь к морю, к тебе идут кошки. Кошки ласкаются, мурлыкают. Они тебе рады. Совершенно искренне. Они даже особенно не попрошайничают, просто делятся с тобой своим хорошим настроением.

Мы приехали в Фазелис под вечер. С Ариной Петровной и Вовой. Обошли развалины. Вова вёл себя замечательно. Сначала сел посреди амфитеатра и продолжительно и громко, как Нерон, мяукнул. Потом зашёл в руины терм и, как и полагается в термах, помылся. Языком, разумеется. Затем мы пошли к морю.

У моря, уже подёрнутого предзакатным пурпуром, разворачивалась фантастическая кошачья пантомима. Кошки самых разных расцветок, размеров и конфигураций прыгали, играли. Некоторые исполняли таинственный сольный танец, напоминающий какие-то упражнения из кунфу. И всё это под аккомпанемент равномерного, словно бы медитирующего шелеста прибоя.

Пока мы с Ариной Петровной любовались всем этим спектаклем, Вова морской походочкой, не торопясь, прошёл к морю и уселся на самую высокую скалу. Мордой к горизонту. Как будто так и надо.

Кошачий танец прекратился. На секунду все звери застыли, как в игре «море волнуется раз». Из общей кошачьей массы вышли три особи. Ясно, что это были коты, хозяева местного гарема. Начиналась разборка.

Один — лобастый, неопределённого глиняного цвета. Крупный, жилистый. Хам. Мурло глумливое и развратное. Очень противный тип. Мне сразу не понравился. Вове, вероятно, тоже.

Второй — кряжистый, с голубым отливом. Знаете, есть порода: европейская голубая. Этот, хотя и турок, что-то такое в своей генеалогии имел. Тяжеловес. Крадётся на полусогнутых. В бою явный тактик. Действует неожиданно и резко. Опасный котяра.

Наконец, третий — отдалённо напоминающий сиамца. Ну, вы знаете, что за характер у настоящего сиамца. Помесь самурая с иезуитом.

Все трое медленно, с шипом, переходящим в свист, шли на Вову. Вова смотрел на горизонт. Как будто в десяти шагах от него не было трёх турецких киллеров. Вова спокойно смотрел на море. Он даже зевнул. Жалко, что эту картину не видели всякие там крутые уокеры, сталоне и прочие голливудские телепузики. Было бы чему поучиться.

Вова медленно повернул свой скучающий профиль в сторону местного криминалитета:

— Неплохая погода, друзья, — как бы молча сказал Вова. — Тёплое солнце и прохладный бриз — что ещё надо честному коту?.. Не так ли, ребята?..

Ребята ответили омерзительной какофонией из трёх кошачьих соло. Что-то вроде трёх продолжительных матерных турецких колен. Если, конечно, такие бывают.

— Это грубо, — как бы сказал Вова задумчиво. — А главное — безвкусно. Впрочем, это ваше дело, ребята… А меня интересует закат. Удивительное сочетание пурпура к лазури. Вы не находите, джентельмены?

Вперёд вышел Лобастый. Он выгнул спину и издал звук, который издаёт сдуваемая шина. Это значило:

— Ну ты, кусок полосатого матраса, ты, камышовый ублюдок! Если через секунду ты не перестанешь портить нам пейзаж, мы сделаем из тебя шаурму…

— Ха-ха-ха! — идиотски засмеялись голубой и сиамец. — И отдадим его рыбкам на ужин! Ха-ха-ха!..

— Хи-хи-хи… — захихикали подобострастно гаремные кошечки, прикрывая свои симпатичные личики паранджами… То есть, тьфу, морды — лапками.

Лобастый ещё сильнее выгнул спину и ещё пронзительнее зашипел: