Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 1

Я проснулся на конечной остановке «Южное шоссе», где сразу и вышел. Мне было очень плохо и меня сильно тошнило, но деньги были при мне. В какой-то момент я потерял сознание и упал на землю. Я очнулся через несколько часов, лежа на пустыре, на противоположной стороне дороги. Все карманы были вывернуты, а из внутреннего кармана похищены 183 тысячи рублей, из которых 150 тысяч составляли деньги, взятые мною в кредит в вашем банке. Таким образом, из-за ваших денег я окончательно лишился и жены и работы, так как все мои друзья и моя бывшая жена посчитали, что я Лох.

Лишившись работы, я перечитал любимую книгу моего отца Фирса Бодрова “Житие протопопа Аввакума”, где было сказано: “Человек есть кал еси и гной еси и выблядков полна вся поднебесная”. Берегитесь! Кара небесная падет на Вашу ростовщическую контору и гореть вам всем в гиене огненной вместе со Сталиным и Гитлером.

Два дня назад мне было видение, и голос из трещины в стене магазина сказал мне: “Евгений, оплати кредит — и пусть банк устроит тебя на хорошую работу. Тем самым он искупит все зло, причиненное тебе!”.

Слезно прошу вас, Господа Банкиры, помогите мне с жильем и работой, дабы добывая свой праведный хлеб, я мог выплачивать Ваш кредит и ростовщические проценты по нему.

О своей беде я написал депутаты Госдумы от фракции КПРФ Бенедиктову с просьбой привлечь Ваш банк к уголовной ответственности за мой обман. И пусть вам отольются мои слезы и страдания моих близких…»

…из набитого автобуса, вцепившись друг в другу в волосья, выпали две женщины. Что именно они не поделили в автобусном чреве, никто уже не узнает. Молча и страстно они мутузили друг дружку, а третья скакала вокруг, вскрикивая:

— Девочки, перестаньте! Девочки, перестаньте!

Наконец одна из «девочек», крепко под сорок, прервав выяснялово, сказала ей (дословно):

— Лаура, блядь, ну ты-то хоть не лезь, ебаный Христос!

Какая плотность культурного контекста, а? И какая музыка речи…

И пришло мне однажды на НТВ письмо — из Храма Трех святителей, расположенного в городе N. по адресу: улица Жлобы, 51.

И другое — с обратным адресом: «Волгоград, проспект Хиросимы, до востребования…».

— Национальность писать — русский?

— Нет, еврей.

Переписчица подняла испуганные глаза:

— Что, прямо так и писать?

Камерный оркестр «Солисты России», дирижер — Миша Кац (Франция).

В 1998 году меня позвали в прокуратуру — за разжигание ненависти к русскому народу. Биться со мной за честь русского этноса вышли в чисто поле сорок шесть человек из Оренбурга.

Первым в списке обиженных стояло имя гражданина Гусейнова. Координатором акции числилась Дусказиева Галина Задгиреевна.

Чудны дела твои, Господи.

У меня в квартире ремонт.

Дима стругает плинтусы, Миша кладет плитку в ванной.

Я сижу в комнате и пишу текст, имея в виду заработать на оплату их труда. В середине дня мы прерываем наши занятия и сходимся на кухне к накрытому столу.

За обедом происходит обсуждение ряда проблем из области прикладной психологии (в этом силен столяр Дима), сравнительный анализ Ветхого и Нового Заветов с выявлением ряда противоречий внутри каждого из них (с цитированием по памяти в исполнении Михаила), а также краткая дискуссия, посвященная постмодернизму как последней стадии мировой культуры (здесь некоторое время солирую я).

Потом мы с Димой пьем чай, а Миша кофе. Потом мы расходимся по рабочим местам, очень довольные друг другом. А моя жена, полдня готовившая нам обед, приступает к уборке стола и мытью посуды.

А что ей остается, если она ничего не знает о постмодернизме?

Такси. Серьезный мужчина за рулем меня узнал и поделился своей тревогой:

— В народе, — сказал, — возникает экзистенциальная пустота!

В конце поездки попросил расписаться на книге о житии какого-то святого…

Интересно здесь все-таки.

N. гулял с собачкой, когда на пути его возник архетипический алкаш: клетчатая рубашка, заправленная в треники с пузырями, заправленными, в свою очередь, в черные носки… На ногах резиновые шлепанцы, в руке бутылка… А в глазах стоял какой-то тревожный вопрос.

— Как тебя зовут? — спросил алкаш.

— Дима.

— Вот скажи мне, Дима, отрицание отрицания — это Гегель или Фейербах?