Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 1

Через полчаса я понял, зачем Господь заставил меня сделать этот крюк.

Мы сидели, обедая по негромким ценам, в буфете гостиницы «Центральная». В туалете не было воды, и по надобности я был допущен на гостиничные этажи.

Молодость, проведенная в путешествиях по родным городам и весям, с лестницы ударила мне в голову советскими запахами. Старенькая уборщица ковырялась в коридоре, а из дальнего конца коридорной кишки неслось мужское хоровое пение. Это были частушки, страшноватые даже по местным меркам.

Из цензурных слов в тексте изредка встречались предлоги.

Дрожа от предвкушения, я пошел по коридору навстречу звукам.

Певшие сидели на кроватях — вчетвером в шестиметровом номере. Сидели, как йоги, среди стекла, в тренировочных штанах на голые татуированные тела, перед табуреткой с ополовиненной стеклотарой и обрезком колбасы. Безумное многодневное веселье сияло в стекленеющих глазах.

Ответ на вопрос, кем, когда и зачем были командированы эти россияне в Вышний Волочок, унесла река времен.

Где-то рос потенциал, креп рубль и удваивался ВВП. Неподалеку от певших, в деревне под Торжком, лежала в могиле Анна Керн. Я стоял в двух метрах от вокала, затаив дыхание в буквальном смысле — запах, бивший из номера, мог поднять и Анну Петровну.

Потом я зашел в туалет, отдышался — и мы поехали на Селигер. Там — воздух, грибы, рыба и деревни с названиями, которых не придумать умом… В деревню Конец не езжайте — что вам там делать? — езжайте в деревню Красота! В Красоте живет Женя, который дивно рыбу коптит. Очень советую.

Главное, не промахнитесь — и от Торжка езжайте налево, а то вместо Селигера попадете в Вышний Волочок и, не ровен час, причалите к той гостинице.

Там небось до сих пор поют, сидя на стеклотаре.

Во время литературного семинара в Германии к российскому журналисту N. подошел местный старик. Он попросил о разговоре — и через пять минут N. оказался вовлеченным в поразительный сюжет…

В 1942 году немецкий старик этот был молоденьким солдатом вермахта. Его часть стояла под Рязанью, и в сельской церкви они держали лошадей… Немца всю жизнь мучила вина — и к старости воплотилась в план искупления: он решил пожертвовать три тысячи евро на ту самую сельскую церковь…

Российский журналист, чье дыхание захватило от участия в развязке такого сюжета, пообещал свою помощь, и через какое-то время старик-немец прилетел в Россию. N. встретил его, разместил в отеле, помог по хорошему курсу перевести евро в рубли — и наутро повез под Рязань, в злополучное село…

Село выглядело хуже, чем после ухода вермахта. Вслед за Гитлером по нему прошлись Сталин, Хрущев, Программа мира и социализма, горбачевская перестройка и реформы 90-х… В селе было пусто и страшновато.

Несчастный старик и его виргилий полчаса бродили по пейзажу, ища хоть кого-то, кому можно было бы передать деньги во искупление исторической вины немецкого народа… Сюжет грозил уйти водой в песок, но высший драматург позаботился о развязке: в хибаре на окраине села обитал человек.

Он был не то чтобы пьян, а навечно проспиртован.

Превозмогая запах, гости вошли в жилье. Хозяин смел на пол со стола рыбьи головы, достал стаканы; предусмотрительный немец вынул бутылку «Абсолюта», и они выпили вместе. Потом выпили еще…

А потом напрягшийся хозяин, кивнув на постаревшего солдата вермахта, спросил у N. — а чего этот молчит?

— Так он немец! — пояснил литератор и приготовился наконец привести корабль покаяния в гавань прощения…

— А-а… — понимающе протянул хозяин и поднял стакан. — Ну, хайль Гитлер.

Вызов назывался «падение с высоты». Приехавшая «скорая» обнаружила под окнами женщину средних лет. Она лежала в песочнице, куда прилетела с какого-то внушительного этажа. Лежала пьяная, в ночной рубашке — и в ластах!

Лежала вполне живая, хотя и сильно отбитая о Родину.

Ей сделали обезболивающий укол, дали по ее просьбе закурить. И, не тормозя на подробностях, сразу спросили главное:

— Почему в ластах?

Женщина задумчиво покурила, скептически глянула из песочницы на врача и махнула рукой:

— А! Вам этого не понять…

Пресс-конференция Колоскова осенью 2003-го многое прояснила не только в области родного кожаного мяча.

Вот, мля, говорил про подведомственных ему футболистов пьяноватый вице-президент УЕФА и президент Российского футбольного союза, они, мля, вообще, мля, не хотят играть. Потеряли достоинство, нах…