Алексей Слаповский - Талий

Для начала лучше все-таки не распыляться и ограничиться если не рамками одной нации, то хотя бы тем, что называют европеоидным типом.

Разыскивая и читая книги, Талий узнал, что не только всем известный Ломброзо занимался исследованиями контуров черепа и зависимостью от них интеллекта, пытались это сделать — и не обязательно с точки зрения криминалистики — многие серьезные ученые, в том числе отечественные: Г. С. Страхов, П. С. Чежевский, Л. Л. Кройдо, М. К. Карев и другие.

Но и криминалистика пригодилась, всемогущий и всюдупроникающий Витя Луценко достал ему на два дня уникальную книгу для служебного милицейского пользования: «Составление словесного портрета». Из этой книги следовало, что описать лицо любого человека — пусть даже и не совсем точно — довольно просто. Нос — прямой, короткий, длинный, с горбинкой, широкий… Овал лица… Подбородок… скулы… контур бровей… вырез глаз… наклон и величина лба… волосы…

Но, тем не менее, именно этой простоты, в сущности, захотел добиться Талий, он захотел создать свою классификацию или, можно сказать, таблицу типов внешности — вроде таблицы Менделеева, только не с точными названиями, а, конечно, описательными. Найти эти названия предстояло в конце работы, а пока было самое трудоемкое: определить типы внешности, их количество (основных, естественно). И вот все эти пятнадцать лет, исполняя свои служебные обязанности и занимаясь плановой научной работой, Талий свободное рабочее время, а его всегда оставалось довольно много, посвятил этим занятиям. Тем более, что они близки были его научной теме, и никто бы не заподозрил, что он увлечен чем-то посторонним.

Он пролистал и просмотрел огромное количество книг, старых и новых журналов и газет — с гравюрами, рисунками, портретами, фотографиями. Он копировал эти изображения с помощью сначала той примитивной копировальной техники, какая была в музее раньше, а в последнее время на хорошем ксероксе: дар музею от городских властей. Изображения собирались в папки, папок этих за первые пять лет накопилось с полтысячи, в каждой — свой тип. Затем, сортируя, сравнивая и анализируя, Талий все более и более унифицировал эти типы, папок осталось триста, двести — и, наконец, — ровно тридцать. Не больше и не меньше. В газете ли, в книге ли, в телевизоре ли — любое лицо Талий безошибочно мысленно помещал в одну из тридцати папок и давно уж не встречает такого лица, какое не подпадало ни под одну из этих тридцати безымянных пока категорий. Пора было как-то назвать их. Талий попытался, но первые же шаги оказались безумно сложными. Он никак не мог остановиться на принципе. Брать ли только внешние признаки — или сразу же в описании намекать и на характер (ну, вроде: «волевое лицо с…»)? К тому же, Талий начинал задумываться: а что будет, когда он выполнит эту работу? Зачем, собственно, она вообще проделана была? — столько лет, месяцев, дней и даже ночей — потому что иногда, увлеченный, он брал папки домой и просиживал над ними допоздна, рассматривая незнакомые лица с чувствами странными, сложными — особенно ту папку, которую он мысленно назвал: «Родственники», то есть изображения людей, похожих на него самого. Оттягивая завершение работы, он начал было классификацию внутри классификации: то есть уже каждую папку (в которой было минимум тысяча изображений) раскладывать на — примерно — двенадцать групп.

Но понял, что этому не будет конца — потому что каждую из двенадцати групп захочется поделить еще на десять, а каждую из десяти еще на пять — и конечным результатом станет то, что опять всё рассыплется на единичные изображения…

И, не спеша, он начал-таки составлять названия типов. Причем называть не сразу, нет, определить сперва обязательные компоненты, которые в название должны войти. После года работы он имел результат. Например, папка № 6: «Повелеваемый тип с мягкокрапчатыми светлыми глазами, удовогнутым носом J-K, среднекостношироким лбом высоты Y и наклона Z, губы рисунка N-M, подбородок…» — и так на полстраницы. Что такое эти всякие повелеваемый, удовогнутый, J-K и N-M — долго объяснять. Как ни старался Талий, ему не получалось сжать определения. И, когда работа была закончена, он остался ею недоволен — и доволен, что недоволен. Он решил попробовать другой метод классификации. Как бы художественный. Вроде, баловство, — но очень его затянуло. Например: «Кучеряво-охальный тип, склонен к прохиндейству, сентиментален, груб, труслив, способен на предательство и на безумный героизм — из-за непомерного тщеславия». Или: «Тип грубошерстный, бычьи-упрямый, честный, если даже убьет или украдет — то согласно гармонии своего внутреннего мира, обусловленного миром внешним, так как при всей своей кажущейся независимости полностью адаптирован в среду». Само собой, все это ненаучно, но Талию доставило большое удовольствие.