Эрленд Лу: Фвонк

«О’кей, — соглашается Фвонк. — Тогда надо послать фото этого твоего какому-нибудь церковному авторитету».

«Да ты что! Нет, никаких фотографий, — возражает Йенс. — Мои дети научили меня никогда не снимать того, что нельзя напечатать на первой странице VG».

«Это единственное решение проблемы», — говорит Фвонк.

153) Выловив гипотетически фигуру предположительно Спасителя, Фвонк положил ее на лист акварельной бумаги и сфотографировал мобильным телефоном. Потом, воспользовавшись впечатляющим собранием телефонных номеров из записной книжки Йенса, разослал снимок нескольким людям, про которых есть основания думать, что они авторитетны в этом вопросе. «Who, if anybody, is this?» [16] «Если вы здесь видите человека, то кто он?» (англ.). — написал он в сопровождении.

154) «Если это окажется правда, — говорит Йенс мрачно, — я должен переоценить всю мою жизнь».

«Держи себя в руках, — говорит Фвонк. — Это просто кал».

155) Фвонк снова улегся в постель и собирался было заснуть, когда Йенс тихо окликнул его из другого угла комнаты сонным голосом:

«Фвонк?»

«Да?»

«А ты веришь, что есть что-то, кроме нас, типа что-то большее, совсем из другого теста, что оно нас видит и за нами присматривает как бы?»

«Нет», — отвечает Фвонк.

Повисает долгая пауза.

«И я нет», — говорит Йенс.

156) Проснувшись, Фвонк обнаружил, что Йенс, лежа в постели, твердой рукой правит страной. Он разговаривал одновременно по двум телефонам и строчил на компьютере. Проходя мимо Йенса в туалет, Фвонк хотел было поздороваться, но Йенс поднял руку и сделал знак, который Фвонк истолковал так: Не сейчас, ты же видишь, я управляю страной, к тому же я не хочу, чтобы мои собеседники догадались, что я делю номер с человеком, замеченным в падении нравов. Один крохотный жест, но очень болезненный для и так разрушительно низкой самооценки Фвонка. Одноразовый я ему друг, попользовался и выбросил, с тоской подумал он, в животе все встало колом, а когда минутой позже он изливал свои утренние воды, ему почудилась в моче кровь.

Вот и пусть, решил он, вот и хорошо.

Намеренно не глядя в сторону Йенса, он прошел из туалета к своей кровати, бесшумно оделся и пошел вниз, завтракать. Взял карту города и стал планировать день без Йенса.

Мне вообще плевать, что эта важная шишка собирается делать, думал Фвонк, если он полагает, что на меня его всевластие производит сильное впечатление, то ничего подобного, мне в жизни нужны перспектива и стабильность, бескрайние просторы, понимание и взаимность. А что мне совсем не нужно — так это человек, который называет меня другом, но, когда доходит до дела, обращается со мной как с ничтожеством. Если Йенс полагает, что может приходить и уходить, как ему в голову взбредет, и сначала называть меня другом и советником, а потом вообще не замечать, то… то всё одно. Фвонк сжал зубы, но несколько слезинок все же выкатились из уголка глаза и сползли по щеке, одна упала в апельсиновый сок, а вторая на круассан. А я еще рисовал его, думал Фвонк, фотографировал его испражнения. И вот вам благодарность.

157) «Вот ты где, — радостно проворковал Йенс, — а чего не сказал, куда идешь?»

Фвонк отвернулся, чтобы Йенс не увидел, как он расстроен.

«Родной мой, — сказал Йенс, — что-то случилось, ты расстроен?»

Фвонк молчит, но из глаз течет, и он должен держаться за стол, чтобы дышать.

«У нас что-то не так?»

Фвонк стискивает зубы.

«Это я виноват?»

Фвонк кивает.

«Все из-за того, что я должен был поработать?»

Фвонк упирается в него взглядом.

«Я потом подумал, — сказал Йенс, — что вышло грубо. Но меня задергали, прости; и надо было поуправлять страной, кто-то должен заниматься и этим тоже. Ситуация такова, что я не могу тратить все свое время на себя, как бы мне этого ни хотелось. К тому же меня выбила из колеи эта история с фигурой Спасителя. Я не в лучшей форме, довольно невнимателен. Притом мне нужно было получить информацию по разным поводам, например, Йонас пробуксовал весь час вопросов и ответов, ха-ха, меня это, скажем так, не огорчает. И не принимай все на свой счет; когда я управляю страной, я другой. Но я тебя очень люблю по-прежнему».

«Ты обращался со мной не как друг», — говорит Фвонк.

Йенс обходит стол кругом и обнимает его.

«Фвончик, малыш мой, — шепчет он, — сладенький мой. Больше я так делать не буду. Я не знал, что ты такой ранимый. Но при падении нравов случаются и не такие травмы. Я видел подобное в политике. Мы опять друзья? Ну скажи, что мы друзья!»