Эрленд Лу: Лучшая страна в мире

Опять я вижу во сне воду. Вода везде — на мне, во мне и вокруг, она течет, разливается, сочится отовсюду. Я слышал, что сон про воду — к переменам, и каждый раз, как приснится вода, думаю: «Вот черт! Опять перемены! Будет ли этому когда-нибудь конец?»

И машину мою уже третий год подряд во время весенней уборки столичных улиц оттаскивают на штрафную площадку. Вот уже третий год подряд мой красный «ситроен» конца восьмидесятых годов оказывается в конце улицы Сейльдускгатен в тот момент, когда работники коммунальной службы начинают поливать и подметать улицу к 17 мая [1], чтобы горожанам и гостям города было ходить по ней приятно во время праздника и в последующие дни.

Как мне кажется, я ставлю машину на парковку по всем правилам. Так было сейчас, и в прошлом году, и в позапрошлом. В нынешнем году, по-моему, особенно хорошо. Она стоит аккуратно и никому не мешает. Я даже считаю, что припарковался просто отлично, такую парковку можно назвать идеальной. В последний раз, когда я пользовался машиной, то есть почти неделю тому назад, я тихонько заехал на эту улицу, отыскал свободное местечко и аккуратно припарковался. Я еще немного посидел, чтобы дослушать передачу английского радио, великодушно ретранслированную для нас Норвежским государственным радиовещанием, про одного исследователя, которого суд приговорил к наказанию за недостаточно гуманное обращение с лабораторными мышами, за это у него отобрали мышей, и в результате пошло насмарку несколько лет работы, посвященной вопросу о восстановлении поврежденной ткани головного мозга. Дослушав, как там разделались с исследователем, с мышами и с британской судебной системой и дождавшись конца передачи, я сначала убедился, что колеса стоят впритык к поребрику, и лишь после этого выключил мотор и вышел из машины. Помню, я еще порадовался, что так удачно ее поставил. Детский сад напротив был расположен ровно на таком расстоянии, чтобы детишки не могли добросить сюда камнем, в конце квартала висел запретительный знак, так что практически улица кончалась тупиком, там стояли багажные тачки, на которых развозят газеты подписчикам, но до перекрестка было достаточно далеко, и не было оснований опасаться, что развозчики, являющиеся чуть свет с толстыми связками ключей, поцарапают машину, пока владелец спит сладким предрассветным сном, не ведая, как там поживает брошенный без присмотра автомобиль.

И вот мне понадобилась машина. Прихожу, а машины нет. Возмутительное зрелище! На том месте, где должна была стоять моя машина, стоит чужая, и первое, что мне приходит в голову вот уже третий год подряд, — это мысль, что мою машину украли, кто-то ее угнал, взломал замок, соединил проводочки и укатил. «Обыкновенная бытовая кража», — подумал я. Какой-нибудь наркозависимой личности взбрело вдруг отправиться на другой конец города, куда-нибудь, где можно разжиться наркотиком, и вот, проходя мимо моего автомобиля, в его дурной голове мелькнуло, что гораздо удобнее ехать на машине, чем тащиться пешком, на машине оно будет быстрее, чем на своих двоих. Мысль, собственно, правильная. Ну он и выбил стекло, а дальнейшее легко дорисовать уже по желанию и настроению. Суть в том, что машины на месте нет. Сейчас она стоит где-то еще — не припаркованная как следует, батареи сели, потому что хулиган-угонщик или компания хулиганов бросили ее с зажженными фарами — стоит скорее всего на восточной окраине города или на западной. Нынче что тут, что там одинаково пользуются психотропными средствами! Так что поди угадай, где стоит мой автомобиль.

Пропажа машины случилась для меня очень некстати. Я как раз собирался в финское посольство на переговоры по поводу заказа, платного заказа, а мне позарез нужно заработать, мне, как и всякому человеку, требуется заработок, нужны деньги, так что надо поспеть в финское посольство, а я даже не знаю толком, где оно находится, а план города остался в машине, он был в машине, когда я ее припарковывал, я даже заглянул в него рассеянно, дослушивая передачу про исследователя, который плохо обращался с мышами. Мне помнится, что рассеянным взглядом я все же отметил тогда сходство очертаний Фрогнер-парка с какой-нибудь африканской страной, границы которой проведены по линейке потому что они когда-то давным-давно в один злосчастный день были произвольно установлены под перебранку несогласных между собой людей, и, несмотря на то что радио разорялось на всю катушку, я все-таки обратил внимание, что улица, на которой находится финское посольство, начиналась от одного из углов парка, но вот какого — хоть убей, не помню.