Эрленд Лу: Фвонк

«Я понимаю».

«И поверх всего еще Гавриил самодельный. Это слишком. Я хочу сбежать от самого себя. Вдвоем с тобой, куда-нибудь».

Он в страхе оглядывается на охранников, боится, не услышали они чего лишнего, часом.

«Ты согласен? Махнем с тобой на юг!»

162) «А это кто?» — спрашивает Йенс и тычет пальцем в большую, странного вида птицу, которая бегает по загону прямо напротив них. Фвонк встает и идет к вольеру почитать табличку.

«Шлемоносный казуар», — говорит он.

«Очень странный».

«Да».

«А где он живет?»

«В Новой Гвинее и Австралии», — читает Фвонк.

Йенс подходит к решетке и протягивает казуару кусок хлеба, тот немедленно выхватывает его без всякого почтения.

«Вот эта птица мне нравится, — сообщает Йенс. — Взгляни на этот коготь, — показывает он на птичью лапу с огромным когтем. — В политике такой ох как бы пригодился, мы могли бы драть и увечить друг друга, когда слов не хватает, а их вечно не хватает, правда, Фвонк. Долгая жизнь в политике научила меня, что почти все дискуссии и дебаты ходят по кругу, если ты поучаствовал в нескольких, ты уже выучил эту механику наизусть, и где тогда взять терпения на следующие дебаты-дискуссии? Как некоторые выдерживают в политике целую жизнь, я просто не могу понять и только надеюсь, что меня сия чаша минует. Фвонк, мне хочется такую птицу, с когтем. То-то бы я вспорол живот Фрукточнице, ха-ха, только не цитируй эти мои слова, или пропорол этого эгоиста, ну, премьера христианского, за то, что он на веки вечные лишил меня возможности взять больничный, этих моих слов тоже никому не передавай, прикинь, вонзить ему коготь прямо в брюхо и провернуть, вот бы я тогда полюбовался на его личико, этого психически нестабильного пса христианского!»

«Йенс, тебе надо успокоиться».

«Даже не проси меня успокаиваться».

«Тебя переполняют отрицательные эмоции. Премьер-министру такое не к лицу. Ты на грани срыва».

«Но это происходит помимо меня, — объясняет Йенс, — я в отчаянии, но не знаю, как удержать это под контролем».

«Сядь на лавку и поматерись».

«Ты думаешь?»

«Да».

«А ты посидишь рядом, послушаешь?»

«Нет».

«Ты намекаешь на сербскую традицию?»

«Естественно».

«Хорошо, она ведь оттачивалась веками ненависти и войн между разными группами людей, населявших страну».

«Это я понял».

«Я говорил тебе, что столько раз, сколько Белград, не был разрушен ни один другой город в мире?»

«Нет».

«Что-то около сорока раз. Теперь представь себе, как это муторно — каждый раз разбирать завалы, и как это тяжело эмоционально, естественно, люди приучаются виртуозно материться, нам, норвежцам, до них очень далеко, Фвонк, нам до них шагать и шагать».

Фвонк строго указывает Йенсу на скамейку. Тот садится, зажмуривается и сидит тихо десять, двадцать, тридцать секунд. Фвонк видит, как ходят у Йенса желваки, слышит, что он скрипит зубами сорок секунд, сорок пять. Наконец Йенс открывает глаза.

«Ой, — выдыхает он, — ты был прав, полегчало».

«Йенс, ты очень плохо выглядишь».

«Это правда, — соглашается Йенс, — только, чур, никому не говори».

163) Фвонк, Йенс и пара-тройка секретарей мчатся в лимузине в аэропорт. Двое из секретарей вылупились на Фвонка с презрительными усмешками. Ты, мол, парень, много о себе не думай, тоже мне, духовный советник, видели мы таких. Внезапно Йенса начала бить дрожь.

«Я не хочу домой, — шепчет он, — пожалуйста, отпустите меня, не везите меня домой».

«Нельзя не ехать домой, — отвечает секретарь, — вечером у нас большая красно-зеленая встреча, посвященная планированию».

«Черт бы ее подрал!» — ругается Йенс.

«Она забита в рабочем плане уже несколько недель».

«Но мы наперед знаем слово в слово все, что они будут нести», — говорит Йенс.

Советники переглядываются.

«Мы об этом много раз говорили», — замечает один из них.

«Ябб, ябб, — передразнивает Йенс диалект одной из коллег по правительственной коалиции, — судовой кабель в Хардангере, ябб, ябб, битуминозные пески, ябб, ябб, Лофотены и Вестеролен, ябб, ябб, Директива ЕЭС о DLD, ябб, ябб, Афганистан, миграционная политика, черт с дьяволом, его мамой и тетей со стороны прабабушки, неужели это в самом деле кому-то нужно? Я хочу иметь большинство, БОЛЬШИНСТВО, я не желаю толочь воду в ступе с этими дамами, меня тошнит, стойте, МЕНЯ ТОШНИТ, остановите машину!»

164) Пока Фвонка не было, брюхатые успели организоваться гораздо лучше. Сразу видно, что теперь они чаще патрулируют улицы. Свободная радость, коснувшаяся его за границей, немедленно развеивается. Он чувствует себя под домашним арестом, не выходит, заказывает еду на дом, а алкоголь — по почте. Притом ест он от случая к случаю, живот болит, визит к врачу опять откладывается, об Институте физкультуры и думать не приходится.