160) «Я был абсолютно уверен, что у них здесь есть лигр», — говорит Йенс, изучая план зоопарка.
Фвонк, вообще-то, не знает, что это за зверь такой — лигр, но почитает за благо не уточнять, охранники, оба в темных очках, отошли шагов на десять и болтают, как кажется Фвонку, о дачах.
«Зато у них есть малыш гориллы и новорожденный орангутан», — говорит Фвонк.
«Приматы меня сроду не интересовали, — фыркает Йенс. — А вот лигра я всегда мечтал увидеть. Я даже просил зоопарк в Кристиансанне купить одного, но получил отказ. Они, похоже, считают его противным природе существом, а стоит за ними христианское лобби Южной Норвегии, это рана в сердце. Я думаю, практически в любой другой стране дирекция зоопарка приняла бы во внимание намеки премьер-министра и завела бы лигра, но в Норвегии о таком и мечтать не стоит, это больно, Фвонк».
Фвонк кивает.
«Вот если бы Берлускони попросил Римский зоопарк завести лигра, что бы те сделали?»
«Завели бы», — говорит Фвонк.
«Именно! — горячится Фвонк. — Можно головой поручиться, что они бы уж расстарались, не то что в Норвегии. Нет, есть свой шарм в том, как мало пиетета норвежцы испытывают к властям предержащим, но плевать даже на такие мои намеки — это обидно, притом народ бы валом повалил на лигра, о чем они думают, вообще не понимаю».
Несколько шагов они молчат, Фвонка так и подмывает спросить, и Йенс наконец замечает это:
«Что случилось? Говори!»
«Я вынужден признаться, что не очень хорошо представляю себе, кто такой лигр», — мямлит Фвонк.
Йенс останавливается как подстреленный, кидается к Фвонку и двумя руками хватает его за лацканы.
«Что? — вопит он. — Как, ты не знаешь, кто такой лигр?»
Подбегают охранники и спрашивают, не обидел ли Фвонк Йенса.
«Он меня мучит, он не знает, кто такой лигр!»
Охранники, очевидно, тоже не слыхали о таком звере, Йенс смотрит на всю троицу в полном отчаянии.
«Батюшки, ну что ж мне делать-то?! — трагически восклицает Йенс. — Я чувствую, что полностью выкладываюсь на благо общества и ближних, хотя это нелегко в наши трудные времена, но я не сдаюсь. Однако общий уровень необразованности вокруг меня столь высок, что я впадаю в отчаяние, иногда мне хочется свернуться калачиком и так лежать, мной овладевает меланхолия, я чувствую себя страшно одиноким, страшно». Йенс грузно опускается на скамейку.
«Люди добрые, — с трудом произносит он, — лигр — это ребенок льва и тигрицы, это самая крупная хищная кошка на земле. В отличие от львов лигры обожают плавать, они не умеют лазить по деревьям, их самцы стерильны. Ну вот, теперь вы это знаете. Не так давно в тайваньском зоопарке родилось трое лигров. Судя по всему, служитель не усмотрел, а лев не упустил шанса, и я могу его понять, эти тигрицы страсть как хороши, короче, лев налетел на тигрицу, а у кошачьих все происходит мгновенно, им не надо, как нам, активничать черт-те сколько минут, у них за пару секунд хоп — и дело сделано. В Тайване редко проводят встречи на высшем уровне, поэтому я прилетел сюда, но, если бы я знал, что у них нет ни единого лигра, я бы сюда ни ногой. Да, все дело в том, что у меня очень плохой аппарат советников, я с ними слишком миндальничаю, но подождите, ужо я наведу строгость, ага, то-то головы полетят! Всё, я хочу домой!»
«Ну-ну-ну, — журчит Фвонк, — не надо так нервничать. Тебя выбило из колеи это происшествие с Гавриилом, все понятно, но остальные тут ни при чем. Давай знаешь что сделаем — сядем, съедим по мороженому и подумаем, как нам быть. Я схожу за мороженым».
«Не хочу я никакого мороженого».
«Не куксись. Конечно ты хочешь мороженого».
«Нет».
«Да. Тебе клубничное?»
«Только не клубничное».
«Шоколадное?»
«Давай шоколадное, если уж тебе так приспичило с этим мороженым».
161) Они долго-долго сидят вместе на скамейке. Сперва съедают два мороженых, потом Фвонк покупает два хот-дога, под конец они заливают все квартой пива.
«Реагировать так на то, что в зоопарке не оказалось лигра, — ненормально», — говорит Фвонк.
«Я знаю», — кивает Йенс.
«Ты не можешь вести себя с людьми подобным образом».
«Я был слишком разочарован. Я очень надеялся на встречу с лигром».
«Все равно».
«На самом деле я страшно не хочу возвращаться домой. Было так прекрасно побыть здесь с тобой, расслабиться. Чувство свободы, которое я испытал вчера в коридоре, Фвонк, — это что-то совершенно особенное. Но теперь я вижу, что все прежнее, обычное снова предъявляет на меня права: страна, которой надо все время управлять, все эти встречи и совещания, и Йонас с Фрукточницей, большие отличники. Меня это давит и ломает, Фвонк».
Читать дальше