Эм Вельк - Рассказы (сборник)

Через две недели я уже мог вставать. Первым делом я осмотрел свой револьвер. На одном патроне были видны следы осечки, один патрон был израсходован при выстреле. Вилка и спицы переднего колеса моего велосипеда были погнуты. Дядя подтвердил мне, что в то утро мои руки были изодраны до крови. Ночной сторож сказал, что встретил меня около пяти часов утра. Однако, как только я заводил разговор об убийстве лесничего и спрашивал о преступнике, все очень серьезно смотрели друг на друга и старались перевести разговор на другую тему. Когда же я настаивал на своем, то дядя говорил мне, что, очевидно, у меня еще в лесу поднялась температура, потому что в этой местности вообще нет никакого лесничества и, кроме того, в этом районе не убивали ни лесничего, ни егеря и никакого частного лица. Ближайший лесничий живет в Бусковице и пребывает в добром здравии, а браконьеров здесь не водится.

Когда я уже мог садиться на велосипед, я объездил весь лес, но не нашел никакого лесничества. Затем я посетил лесничего в Бусковице. Это был незнакомый мне молодой мужчина. Тогда я вспомнил доктора Брауна. Я поехал в Бендлов и сразу же нашел улицу и трактир «Бурый медведь». Но фахверкового строения не было. Ка его месте стояло массивное здание с мелочной лавкой. Мне сказали, что этот дом стоит уже давно и что никакого доктора Брауна никогда не было в Бендлове. Усталый, я поплелся домой, и меня снова свалила с ног нервная лихорадка с сильным жаром. Я очень долго провалялся в постели, и, должно быть, дела мои были очень плохи, потому что ко мне приехал мой отец, служивший чиновником в Берлине. Вернувшись в Берлин, он прислал мне ящик токайского вина.

Однажды, уже выздоравливая, я сидел у окна. Был январь, и я смотрел, как за окном мела метель. Теперь уже я и сам считал историю, случившуюся с мной четырнадцатого августа, загадочным и дурным сном. Погруженный в мысли, я развернул одну из бутылок. Она была, кроме папиросной бумаги, завернута в страницу берлинской газеты. Я разгладил эту страницу и начал читать. Мой взгляд упал на статью под заголовком «Приговорен к смерти». В статье говорилось о заседании суда присяжных по делу поденщика Штефана Вегнера, застрелившего в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое августа лесничего Миттевски из Брекштайна в Верхней Силезии. До этого Вегнер отсидел срок в тюрьме, куда он попал по заявлению лесничего, и угрожал расквитаться за это с последним. Удивительным было, говорилось далее в заметке, поведение одного молодого человека, очевидно, занимающегося сельским хозяйством, который нашел лесничего, организовал его доставку в лесничество, привел врача, описал преступника и сообщил его фамилию, однако, несмотря на неоднократные обращения в газетах, так и не объявился. Первоначальное подозрение, что он каким-то образом связан с преступником, рассеивается признанием самого преступника в том, что этот молодой человек стрелял в него.

Ну, что я могу вам сказать далее. Мой дядя, мой тесть, моя невеста — все были удивлены и растеряны. Они знали, что четырнадцатого августа до половины двенадцатого вечера я находился в Бусковице и утром рассказал им о своем ночном приключении в Верхней Силезии, удаленной от нас за тысячу километров. Кто может найти объяснение этой загадке?

К счастью, мое самочувствие быстро улучшалось. Через два года я уже мог вспоминать об этой истории, не ощущая внутреннего беспокойства.

Но та ночь все-таки еще раз вернулась в мою жизнь. Много лет спустя я вместе с женой посетил крупную сельскохозяйственную выставку. У нас было прекрасное настроение, и моей жене пришла в голову мысль посмотреть, где же, собственно говоря, находится городок Брекштайн. Мы решили съездить туда. И тут случилось нечто такое, что заставило меня и мою жену никогда более не возвращаться к этой истории. Я нашел большой двухэтажный фахверковый дом, на котором висела эмалированная табличка с надписью «д-р Браун, практикующий врач». Я позвонил, но доктора не оказалось дома. Тогда мы наняли машину и поехали в лесничество. Это было именно то самое лесничество, которое я нашел в ту ночь, однако из семьи старого лесничего никого уже не было. Наше настроение стало очень серьезным, но мы имели достаточно присутствия духа, чтобы не разволноваться снова. Все это случилось уже очень давно, но вы можете спросить мою жену об этой истории. В ту ночь я находился между двух миров, или, точнее, на грани, разделяющей их.

Старый Рамбах умолк, и все другие тоже молчали. В комнате стало как-то неуютно. Затем один из присутствующих, нерешительно и запинаясь, начал рассказывать историю из жизни охотников.