Ион Агырбичану - «Архангелы»

Василе Мурэшану не препятствовал им бегать и играть в школьном дворе до половины девятого, а в половине девятого он сам во главе спешащей толпы детей с разгоревшимися лицами бросился по ступенькам вверх и распахнул дверь в класс, благоухающий свежей зеленью. И от этого острого запаха, и от пыли, поднятой торопливыми ногами, ребятишки принялись чихать.

Василе распахнул дверь пошире и, сказав своим «львяткам-ребяткам», чтобы они ничего не боялись, снова спустился во двор. «Львятки» улыбались до ушей. Василе заметил, как к дому священника подъехала бричка протопопа, и вышел его встречать. Но не успел он дойти до ворот, как напротив школы остановилась еще одна бричка. Василе открыл калитку, желая узнать, что это за гости пожаловали, и вскрикнул от удивления: из брички вылезал инженер Гица Родян.

— Вы… в Гурень… — растерялся Василе, обрадованный до глубины души своему гостю.

— Да, решил вот собственными глазами убедиться, каких успехов вы достигли в школе.

Широко улыбаясь, Гица крепко пожал семинаристу руку.

— Господи боже мой! — вздохнул Василе. — Какие могут быть успехи с этими лягушатами! Вот по части шума их никто не превзойдет!

— Посмотрим, посмотрим. Чего-чего, а скромности вам не занимать, это я знаю.

Бричка, на которой приехал Гица, прогрохотала по дороге, и все опять стихло. Молодые люди вошли в помещение, которое Василе приспособил себе под жилье. Это была небольшая комнатка, поразившая инженера порядком и чистотой. Учитель заметил его удивление и объяснил:

— Сегодня, вполне возможно, мне нанесет визит домнул протопоп.

Посреди комнаты стоял круглый столик, покрытый скатеркой с яркой деревенской вышивкой. На столе расположились — графинчик с ракией, шесть стопочек и тарелка с пахучим свежим кренделем, разрезанным на куски.

— Гм! — хмыкнул инженер. — Жаловаться тебе не на что.

Василе улыбнулся и наполнил ракией две стопочки.

— День экзаменов для нас, учителей, словно пасха. Но не думай, что такое изобилие у меня каждый день.

— А скатерть из дома привез?

— Нет, принесли вместе с кренделем и ракией, — улыбнулся Василе.

— Здешний священник?

— Да.

— Пожалуй, вернее будет сказать — домнишоара Лаура?

— Угадал, — весело подтвердил учитель. — Я решил, что сегодня у меня должно быть все как у людей, чтобы протопоп не придирался. И домнишоара Лаура была столь добра, что накрыла у меня стол.

Слушая Василе, Гица взял кусок душистого кренделя.

— Должен сказать, что ты раздразнил мое любопытство постоянными упоминаниями о домнишоаре Лауре в письмах и ко мне, и к Эленуце. Отведав ее кренделя, я не удивляюсь, что она привлекла ваше внимание.

— О, она очаровательнейшая девушка, — совершенно искренне воскликнул Василе. — Руки у нее золотые, и сама прехорошенькая. Да вы сами скоро убедитесь, дорогой домнул инженер. Но самое удивительное в ней — ее постоянная веселость. Редко когда встретишь подобное жизнелюбие.

— Поосторожней с похвалами, дружище. Вот я скажу Эленуце, а она возьмет и рассердится, — пошутил Гица.

— Я и не думал их сравнивать, — слегка нахмурился Василе. — Но мне кажется, что не грешно хорошо говорить о людях, которые и впрямь этого достойны.

— Или я немедленно получаю доказательства необыкновенных качеств домнишоары, или считаю их игрой твоего воображения, — улыбнулся Гица, наливая себе вторую стопочку ракии.

И тут же принялся рассказывать, что творится в Вэлень: об управляющем, которого отправили в санаторий, о старших сестрах, оставшихся в Вэлень с Мариной, об Эленуце, уехавшей к доктору Врачиу. Лицо Гицы сразу же омрачилось, говорил он словно бы с трудом и на расспросы Василе отвечал с запинкой.

Рассказал и Василе, какой осаде подвергает его отец, который и слышать не хочет ни о какой другой невестке, кроме домнишоары Лауры. За разговором они забыли обо всем на свете. Но дверь вдруг тихонько приоткрылась, и в щели появилась борода отца Попа из Гурень.

— Пожаловал домнул протопоп, — сообщил священник и исчез.

Молодые люди вскочили и, низко поклонившись, встретили на пороге дома протопопа, мужчину лет пятидесяти, ладно скроенного и крепко сшитого, с полным розовым лицом, полуседой бородой и веселыми глазами.

— Очень рад, весьма приятно, — отвечал протопоп чистым, звучным голосом, когда ему представили молодого инженера.

Как водится при случайных, торопливых знакомствах, никто не расслышал толком ни имени, ни фамилии, все удовольствовались тем, что незнакомый молодой человек — приятель учителя.