Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

— Вы счастливый человек, Венделовский, — заметила Ксения. — И чем же вы занимались при Врангеле, если знаете и фон Перлофа, и Климовича, и, поди, самого ротмистра Издетского?

— Отлично знаю — жандарм и гнусный тип. Дело в том, что главнокомандующему угодно было пустить меня в дело по дипломатической линии. Видимо, Климович негласно проверял меня. Это естественно, ведь я был допущен к секретным документам русской армии. Меня сделали дипломатическим курьером Врангеля, Ксения Николаевна. И приставили на какое-то время Издетского — явно для слежки. А почему он вас интересует?

— Он меня совершенно не интересует, — на ее лице промелькнуло и тут же исчезло брезгливое выражение. — А что же вы теперь, Венделовский, после отъезда командующего? — спросила она с явной издевкой.

— Он завещал меня генералу Кутепову, — невесело пошутил Альберт Николаевич.

— В качестве? — напористо спросила Ксения.

— Нечто вроде дипломатического агента, советника — называйте как хотите.

— А Иван? Откуда сие знакомство?

— О, это долгая история. И опять весьма «тайная». Я взял от него часы вашего деда лишь потому, что он, упросив меня, поклялся: вам можно вполне довериться. Вы будете молчать. Давайте считать, никакого Ивана не было. Согласны? Я спокоен?

— И не нужно ни клятв, ни слов? — Ксения посмотрела серьезно. Даже с обидой.

— Не нужно.

— Благодарю за доверие. А о вас разрешается помнить? Или вы исчезнете так же таинственно, как и появились, граф Монте-Кристо?

Венделовский посерьезнел. Он выпрямился, сказал нарочито просто и спокойно, точно прочел чужие слова, текст из книги или отрывок из газетной информации:

— В нашем мире сегодня так легко потеряться, Ксения Николаевна. И столько людей уже потерялось. Но я уверен и даю в том слово: я не дам вам исчезнуть. Уверен, не дам.

— Но почему так торжественно? А если я захочу?

— У вас не будет нужды хотеть.

— Откуда я знаю? Не терплю обязательств. Ну — не знаю! Вы что, влюбились в меня?

— Простите, нет. Хотя вы — очаровательная, милая, обаятельная, покоряющая. У меня слов не хватает.

— Тогда в чем же дело? — в ее голосе прозвучало нетерпение. — Все кутеповцы стали бескорыстными рыцарями?

— Дело в том, Ксения Николаевна, что не терять вас из виду я обещал Ивану. Я не стану навязчивым. И, умоляю, не пытайте меня больше. Ни о чем, Ксения Николаевна.

— Вы не так поняли — о навязчивости, мой рыцарь... Ну да ладно! Вы сказали, что уезжаете в Берлин? И дальше? Надолго? В чем же выразится ваша забота? Впрочем — все! Кончим эту тему. Все! Пейте кофе, пожалуйста. Я долью вам горячего? И будем говорить обо всем и понемногу, согласны?

— С большой радостью, — ответил Венделовский.

— Я почему-то доверяю вам.

— Я оправдаю ваше доверие, — сказал он серьезно и ободряюще. — Располагайте мною.

— Говорите так, уезжая?

— Но я вернусь. Обязательно вернусь, Ксения Николаевна.

— Связана эта поездка с опасностью? Вы обещали только правду.

— Любая поездка теперь связана бог знает с чем...

Княгиня Вера Кирилловна Мещерская, в свое время принадлежавшая к высшим аристократическим кругам Петербурга и хорошо знавшая все его тайные пружины (как она говорила), сохранила необыкновенную для своих лет остроту ума. Умела сразу разгадывать человеческие характеры, хорошо понимала, кто чего стоит. Княгиня первая заметила: обстановка в доме изменилась. Ксения, казалось, пылает от ярости. Ни на грош выдержки. Метнет взгляд — выстрелит. Язык — как бритва. Что на уме, то на языке. А американка? Ничему она ее не научила. Таких никто и ничто не научит. Никогда! Но ведь разве возможно забывать другое? Дом и условия, в которых они живут, деньги, прислуга, еда — и все без счета, без мелочной проверки. Эта Пенджет была истинным кладом, посланным ей богом! Что она требовала взамен? Ничего. Даже благодарности. Ничего ей не нужно. Одно удивляло княгиню Веру: отношения Доротеи с ее отцом. Судя по всему, они отличались определенной сложностью. Отправил дочку за океан и точно отрезал: ни письма, ни телеграммы за все время. Только деньги ежемесячно, аккуратно, и не по почте, а с нарочным. Первого числа, ровно в десять утра, появлялся немолодой, коротконогий и большеголовый коренастый человек в черном (независимо от сезона) и вручал мисс Пенджет чек на парижский банк. Согласно инструкция, только Доротее. Если ее не было или она спала, вернувшись под утро и запретив будить себя, пока сама не встанет, черный человек безмолвно уходил, чтобы появиться снова в то же время завтра. Без малейшего неудовольствия, протеста. Даже выражение его тупого лица не менялось.