Виктория Хислоп - Нить

– Не уверена, что это удачная мысль… – ответила Евгения, глядя, с какой злобой двое мужчин внизу вспарывают перину мачете.

Они кромсали ткань с садистским удовольствием, и белый пух поднимался в небо, словно снег, летящий вверх. Ходили слухи, что евреи прятали золото в матрасах, и этим людям непременно хотелось его найти.

Две женщины могли только беспомощно смотреть, как методично грабят соседский дом. Катерина понимала, что Евгения права: они ничего не могли сделать, слишком опасно. Единственным утешением было то, что некоторые вещи из тех, которыми Морено по-настоящему дорожили, были спрятаны в другом месте. В их доме.

Через несколько недель на улицу Ирини явился посыльный от Константиноса Комниноса и передал Катерине его предложение: снова взяться за шитье одежды для тех состоятельных клиентов, кому все еще были доступны его дорогие ткани. Им по-прежнему требовалась только лучшая модистра в городе, а даже в то время, когда еврейские швеи еще не уехали, этот титул по праву оставался за Катериной.

На следующий день на ее пороге возник носильщик. Он с трудом тащил какую-то большую коробку.

– Кирия Сарафоглу?

– Да, это я, – ответила она.

– Я вам кое-что принес.

Катерина пригласила его в дом, и он пристроил коробку на стол.

– Хотите открыть? – спросил посыльный. – Это от кириоса Комниноса.

Катерина удивленно ахнула.

У нее были смешанные чувства к отцу Димитрия. Она знала, что Димитрий с ним не ладит, и часто думала, не связаны ли Ольгины страхи с тем, как муж с ней обращается. Каждый раз, когда они встречались, Комнинос был холоден и недружелюбен, и теперь Катерине было любопытно, с чего это он вдруг прислал ей подарок. Она открыла крышку коробки. В темноте блеснул черный металл, а когда Катерина сняла тонкую оберточную бумагу, то увидела знакомый витиеватый узор из цветов и листьев. Это была швейная машина зингер.

– Велено передать вам еще вот это, – сказал носильщик.

Катерина развернула записку и тут же прочитала:

Поскольку Вы работаете дома, Вам это понадобится.

Вдвоем они вынули зингер из коробки и поставили на стол. Машинка была очень красивая – ее собственная машинка, и Катерина видела свое отражение в сверкающем новеньком изогнутом корпусе. Она не стала даже гадать, где кириос Комнинос мог достать такую вещь во время войны.

Ее так и подмывало спросить о Димитрии. Если этот посыльный работает у Комниноса, вдруг он что-нибудь слышал? Но она удержалась, понимая, что это покажется неуместным.

Через несколько дней тот же человек от Комниноса снова появился на улице Ирини. Он принес еще одну записку и пакет с тканью.

Дорогая Катерина, мне бы хотелось, чтобы Вы сшили из прилагаемого материала что-нибудь для кирии Комнинос. Надеюсь, Вы сможете прийти как можно скорее и снять мерки.

Катерина почувствовала себя польщенной, но и немного занервничала. Она отправила с тем же посыльным ответную записку, в которой сообщила, что придет завтра в полдень.

Она пришла минута в минуту, с нетерпением ожидая встречи с кирией Комнинос. Павлина открыла ей дверь и проводила наверх. Они поздоровались, Катерина выразила должную благодарность за швейную машинку и принялась за работу – стала снимать мерки.

Ольга почти сразу же спросила о Морено и пожалела, что им пришлось уехать из города.

– Надеюсь, они сумеют прижиться в таких холодных краях.

– Ну что ж, в Салониках тоже иногда очень зябко бывает, – ответила Катерина. – И снег нам тут не в диковинку, правда?

– Думаю, там много холоднее, чем в Салониках, – возразила Ольга.

Катерина рассказала, что сшила для Морено теплую одежду, и какое-то время обе молчали. После отъезда еврейской семьи в жизни Катерины образовалась огромная пустота, и Ольга хорошо понимала, что девушка потеряла соседей, работодателей и друзей. Те годы, что Ольга провела на улице Ирини, были счастливейшими в ее жизни, и она знала, что сейчас там, должно быть, очень пусто.

– Что-нибудь слышно от Димитрия? – улучив подходящий момент, спросила Катерина.

– Было одно письмо, – ответила Ольга. – Месяц назад.

– А Элиас еще с ним?

– Был с ним, когда Димитрий писал.

– А откуда пришло письмо?

– Вот уж не знаю. Марки не было.

По тону Ольгиного ответа Катерина поняла, что она не желает продолжать разговор на эту тему. Может быть, у нее и правда не было никаких сведений, а может быть, просто не хотела говорить. Так или иначе, тема была закрыта.