Хари Кунзру - Без лица

К его радости, Прана сажают в комнату перед тхали [44] Тхали — большое металлическое блюдо. , полным риса и дала. Не теряя ни секунды, он торопливо запихивает пищу в рот, пока другие обитатели комнаты обсуждают его самого. Он ничего не понимает и ест, ест. К большому человеку, теперь одетому в свежевыстиранную курту-пижаму [45] Курта-пижама — вид национальной одежды в Индии: длинная рубаха и шаровары. , присоединилась женщина. В то время как он внушителен и плотен, она похожа на лишенный плоти скелет. Ее лицо состоит из одних скул и глазниц, у нее хрупкие руки-прутики, отягощенные опасно тяжелым грузом пальцев в золотых кольцах. Толстая красная линия отмечает ее пробор, и рот ее испачкан кроваво-карминным соком бетеля. Можно сказать, что ею заинтересовался бы только прозектор. Пару раз она протягивает руку, чтобы ущипнуть и потереть кожу Прана, оценивая ее текстуру, как оценивала бы кусок ткани у портного. Пран слишком занят едой, чтобы обращать на это внимание.

Ни мужчина, ни женщина не утруждают себя лишними объяснениями. Объективный наблюдатель (к несчастью, как это часто бывает, отсутствующий) мог бы различить в их глазах особую искорку, когда они смотрят на мальчика, сидящего перед ними. Под слоем уличной грязи мальчик все еще очень хорош собой. Мужчина и женщина кажутся необычайно довольными и, когда он завершает еду звучной отрыжкой, сияют так, будто он только что рассказал им что-то очень смешное.

— Зови меня Ма-джи, — говорит женщина доброжелательно.

— А я Балрадж-борец, — говорит мужчина. Глаза его блестят. — А кто ты?

Пран называет им свое имя и, по просьбе Ма-джи, рассказывает историю того, как он оказался на улице и как добрый попрошайка объяснил ему, где их найти.

— Так, значит, ты, можно сказать, одинок? — задумчиво говорит Ма-джи.

Пран кивает. Если его семья не изменит своих убеждений, он действительно совершенно одинок.

— А этот нищий ничего не сказал о той работе, которую мы тут делаем? — спрашивает Балрадж.

— Нет, вообще ничего. А что вы делаете? — Ему и вправду очень интересно, почему под одной крышей живет столько молодых привлекательных женщин.

— У нас что-то вроде благотворительной организации, — туманно объясняет Ма-джи. — Мы даем приют этим бедным девочкам, а они делают кое-какую простую домашнюю работу и, понимаешь ли, легкую работу другого рода. — Она качает головой, чтобы подчеркнуть символическую природу этой занятости.

— Обычно мы не берем мальчиков, — замечает Балрадж. — Но в твоем случае мы можем, пожалуй, сделать исключение. Да, сможем… Конечно, тебе придется делать то, что тебе скажут, и принимать любые трудности с улыбкой.

Пран искренне обещает сделать все, что в его силах. Он уже рисует себе жизнь, состоящую из погони за поцелуями и других стимулирующих игр, в которые вплетаются мелкие поручения — пойти, принести или постоять на страже, когда Балрадж окажется не в форме. Разумеется, это выглядит намного лучше, чем блуждание по городу. Похоже, что удача улыбнулась ему.

— Попробуй мой особый ласси [46] Ласси — безалкогольный напиток на основе йогурта. , — вкрадчиво говорит Ма-джи, похлопывая Прана по щеке, и передает ему металлический стакан. — Он очень хорош.

Пран выпивает йогуртовый напиток залпом. Мужчина и женщина довольно улыбаются и встают. Ма-джи и Балраджу пора идти по своим делам, но они советуют мальчику прилечь, прежде чем он приступит к вечерней работе. Они встают, закрывают дверь и оставляют его в одиночестве. Вскоре Пран чувствует чрезвычайную, непреодолимую усталость и, свернувшись на чарпаи, крепко засыпает.

Пран спит и видит сны о стране, состоящей из сотен и тысяч лепешек чапати [47] Чапати — традиционный индийский хлеб — лепешки из муки и воды. и банок йогурта, стране, населенной овощными девушками — у них пальцы из окры, груди из баклажанов и дерзкие глаза из зеленого горошка. Их отношения с Праном запутанны, но восхитительны, и блюдо за блюдом проходит мимо в обеденной гармонии, пока нищий, который мертв, не начинает скакать вокруг, хватая порции сотоварищей Прана, заталкивая их в свой красный от бетеля рот. Это досадно, но Пран полагает, что здесь хватит на всех, и готов честно делиться, пока нищий не начинает ощипывать руки и ноги самого Прана (что уже чересчур) и не превращается в конце концов в Ма-джи, которая с помощью девочки-служанки одевает Прана во что-то вроде шелкового костюма.