Б А - Введение в человечность

- О'кей, а я у папика займу. У нас с ним один размер. Только рост разный... Но это фигня, - Олег махнул рукой и смачно зевнул. - А-а-у... Теперь, друзья мои, новость похуже. Но выход искать надо, иначе - хана.

Кабаков поднял указательный палец вверх и замолчал.

- Не тяни, - сказал я с нетерпением.

- Я и не тяну. Просто разочаровать боюсь...

- Говори уже! - крикнул Ферзиков. - Достал!

- Хорошо. Только ты, Агамемнон, с жизнью расставаться не спеши. У меня кой-какая идейка появилась...

- Олег!

- Все, все, - Кабаков выставил вперед ладони, - сдаюсь. Короче, бега проводятся среди черных тараканов, импортных, а ты у нас рыжий, землячок... В общем, цветом не вышел.

Я не мог поверить. Это как - среди черных? Они ж бегать толком не умеют, танки тихоходные! Вид, конечно, у американцев, посолиднее. Вон, хоть Катерпиллера вспомнить... Несмотря на то, что он метис, такие размеры внушают уважение...

- Ладно бы только цветом, - вздохнул Вася, словно прочитал мои невеселые мысли.

- А чем еще? - не понял Олег.

- Ты черных видел?

- Не-а...

- Они совсем другие... Здоровые и жирные, как жуки. А наш... Э-эх...

Наступила небольшая пауза, которую нарушил Кабаков:

- Да... моя идейка, значит, пролетает... Недоработочка-с...

- А что за идейка-то? - у меня еще оставалась надежда.

- Да я хотел тебя фломастером перекрасить... Стал бы черным. Думал, подвох не заметят, а там, видишь...

Василий уселся на диван и уперся кулаком в лоб. Мыслитель мраморный, клоп его побери. С минуту он что-то бубнил себе под нос, а потом опустил руку и поочередно глянул на нас выпученными глазами.

- Я, кажись, придумал...

- Ну?... - я даже подпрыгивать от нетерпения начал.

- Давай, - говорит Ферзиков, - Агамемнон, мы тебя тренером сделаем. Найдем черного, а ты ему мозги в нужную сторону вправишь, а?

Это предложение мне сразу не понравилось. Какой, клоп тебя возьми, из меня тренер! Я - спортсмен и сам хочу на дорожку!

- Нет, Василий, - решил я пойти на тактический маневр, - так дело не пойдет.

- Почему? - встрял Кабаков.

- Объясняю, - ответил я. - Во-первых, черный таракан в наших широтах - биологический феномен, редкость. Его найти не так-то просто, надо в порт ехать, по складам шариться.

- Так съездим! - не унимался Вася.

- Зима сейчас, - покачал я усами, - они там или глубоко в мешки забились, или перемерзли насмерть. Мне Сократ про портовые склады рассказывал... И попрошу не перебивать... Во-вторых, тренера из меня не получится по причине огромного желания быть спортсменом. Ведь наставников на пьедестал не возводят, так?

- Ну...

- Значит, я прав, - подытожил ваш покорный слуга. - Но у меня самого кое-какие мысли на этот счет имеются. Надо только сходить кое-куда...

- Куда? - заинтересованно улыбнулся Ферзиков.

- Пока это секрет. Но обещаю, что до завтрашнего утра вернусь. Договорились?

- Слушай, ты какими-то загадками говоришь, тараканище, - потянулся Кабаков, - а что, если твои мысли - полная чушь? Может, поделишься с партнерами по бизнесу?

- Нет, - ответил я, - не чушь... и не поделюсь. Вась, отнеси меня на кухню, а завтра утром жди. Ладно? Верьте мне, люди. Я ж слово Агамемнона дал.

Глава двенадцатая. Шутка Судьбы и первые союзники

Пока они там, в комнате, думали, как решить первую возникшую проблему, мне в голову пришла нестандартная идея. Подтолкнуло к ней меня вчерашнее знакомство с Семеном Обуслововичем. Он-то черный, хоть и наполовину. Может, найдем выход вместе?

Конечно, возвращаться в эти заплесневелые подвалы никакого желания не было. К тому же Золя там... Шлюха! Нет, ярости во мне уже не осталось... Вот только боль разочарования продолжала разрывать мое маленькое, но горячее сердце.

С другой стороны, делать нечего. Всегда надо чем-то жертвовать. Пусть уж лучше гордостью, чем исполнением мечты.

Вася осторожно опустил меня за плинтус, и я, отыскав знакомую норку, устремился по заплесневелому коридору вглубь стены. Странно, но от царившего вчера оживления не осталось и следа. Достигнув Изольдиной коморки (из корыстных побуждений я решил сначала наведаться к своей неверной подруге, она все ж таки секретарша Катерпиллера, а не клоп вонючий), я и там никого не обнаружил.

Издалека доносился какой-то шум, словно шел митинг. Внимательно окинув взглядом ни капельки не изменившуюся обстановку, я вышел из Золиной квартиры и побрел в сторону апартаментов Семена Обуслововича.

Уже на подходе к ним, в душу закралось непонятное беспокойство. Меня одолело предчувствие того, что случилось что-то непоправимое, тяжелое, страшное. И, увы, не ошибся.