Б А - Введение в человечность

За сотню шагов до кабинета Катерпиллера я, глубоко погруженный в собственные мысли, чуть не сбил с ног тихонько рыдающую тараканшу, прислонившуюся к стенке и судорожно дергающую усами.

- Дамочка, что произошло? - ласково спросил я, немного придя в себя от первоначального испуга.

- Ах... ах... умм... - только и всхлипывала она.

- Да что же, наконец, здесь случилось?! - обратился я громко к пожилому таракану, молча стоявшему поблизости.

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и как-то механически произнес:

- Горе... Случилось большое горе. Господин Катерпиллер покидает нас. Доктора говорят, что душа его скоро устремится по вентиляции вверх, в самые серые небеса.

Я аж сел на брюхо. Вот тебе на! Только вчера пили кофе с лосьоном, за жизнь трепались, а сегодня старик умирает. Я не мог поверить собственным усам. Как такое могло произойти всего за день? Да разве за день?! Еще утром он мою любовь грязно имел...

- Найдите Агамемнона! - донесся до моих усов громкий крик откуда-то из глубины коридора. - Последняя воля Семена Обуслововича! Агамемно-о-он!

Я почувствовал на себе тысячи пристальных взглядов. Нет, естественно, я не мог видеть глаз столпившихся тараканов, потому что повсюду царил глубокий мрак, но меня словно пронзило магнитными иголочками.

И пошел вперед. Тараканы, запрудившие широкий низкий тоннель, расступались, жались к стенам, освобождая мне проход. Я двигался все быстрее и быстрее, наконец, пригнул к полу усы и устремился по образовавшемуся коридору с небывалой для себя скоростью. Потоки сырого воздуха обдавали холодом мое раскалившееся до красна тело.

Так, на всех парах, я буквально влетел в кабинет Семена.

- Он здесь... - пронесся тихий ропот среди челяди Катерпиллера. - Семен Обусловович, господин Агамемнон прибыл.

Я окинул взглядом два десятков тараканов, находившихся в кабинете. Искал Золю, но ее нигде не было...

- Агамемнон... - донесся с гриба слабый, но удивительно красивый голос Катерпиллера, - мальчик мой, подойди...

Я, не чувствуя под собой лап, двинулся к умирающему. Усы мои обвисли, все тело как-то обмякло, лапки стали словно ватными. Теперь я понимал, что утренняя злость на старика была вызвана дурной ревностью, на которую я не имел никакого права. Ведь еще вчера, только увидев Семена, я сразу понял, что передо мной великий таракан, гениальный, значительный. Что такие личности появляются в нашей среде раз в год, а может, и того реже... Что же произошло? Как мог я усомниться в порядочности этого замечательного мыслителя и неутомимого деятеля. Даже сейчас, находясь на смертном одре, он излучал чудовищную энергию, и от него буквально исходил запах неукротимой жизненной воли...

- Семен, что случилось? - спросил я, подойдя к грибу. - Почему вы в таком состоянии?

- Кыш, косоглазые! - тихо рявкнул Катерпиллер челяди. - Оставьте нас вдвоем.

Я не успел оглянуться, как в комнате никого кроме нас не осталось. Семен Обусловович поманил меня поближе своей ослабевшей передней лапой и грустно улыбнулся.

- Жаль, что мы не успели познакомится с тобой поближе, - медленно проговорил он. - Я чувствую в тебе неординарную личность, друг мой. Таких тараканов, как ты, среди моего народа нет... А жаль...

- Что вы! - возразил было я, но Катерпиллер поднял вверх дрожащую лапу, призывая к молчанию.

- Ты помнишь, что я не люблю, когда меня перебивают? Дай старику выговориться в последний раз... Молчи, Агамемнон, и слушай... Тебя мне сам Бог послал. Я это почувствовал сразу, как только ты здесь появился. Я еще со вчерашнего утра неведомо откуда знал, что должно что-то произойти... И произошло... Сынок, ты видишь, что я не в лучшем состоянии, - мучительно улыбнулся старик. - Только не надо опровергать моих слов. Я готов к последнему переходу... Но знай, что теперь я спокоен, потому что в нашей колонии появился новый хозяин...

Я оглянулся. Вокруг никого не было, только из-за двери торчали чьи-то любопытные усы, но обращать на сей факт внимание в такой час я посчитал ниже собственного достоинства. Катерпиллер тем временем, выдержав многозначительную паузу, закончил:

- ...Ты.

- Я? - переспросил я, потому что не смог скрыть своего удивления, хоть внутренне давно и приготовился к такому повороту. Интуиция подсказывала. Великая, между прочим, штука.

- Не делай удивленных глаз, - снова улыбнулся Семен. - Ты ж прекрасно понимаешь, что именно за тем, чтобы высказать тебе последнюю волю, я и звал тебя. И про нее, волю мою, ты уже знал... Так?... Ты... Именно, ты.