Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

– Сколько? – спрашивает Джордж, глядя на меня в ожидании, как ребенок. Он не понял, что стоит ему захотеть – и вся коробка его.

– Два? – предлагаю я.

– На каждого? – уточняет он.

Я пожимаю плечами, решив, что он хочет свои два, а потом еще и два мои.

– Они кошерные? – уточняет Джордж.

Вопрос застает меня врасплох.

– Не знаю, соблюдает ли Лилиан кашрут, – говорю я, искренне озабоченный.

– Думаю, да.

Джорджу хочется, чтобы это было правдой.

Из-за дерева прямо за моей спиной выходит его друг Ленни и пугает меня до чертиков.

– Так это ты и есть тот поц?

– Это Ленни, – говорит Джордж. – Участник программы.

Я протягиваю жестянку:

– Печенья хотите?

И тут они на нас налетают, как дурацкий Человек-Паук – с неба. Жестянку с печеньем выбивают у меня из руки. Люди повсюду, инфракрасные очки подмигивают красным, как глаза насекомых. Дым, путаница. Что-то вонзается мне в зад и швыряет меня на колени. Глаза жжет, я лежу на земле лицом вниз. Вокруг меня какая-то суматоха, потом тишина. Какие-то белые клубы засасывает наверх – я смотрю и вижу, как в восходящем потоке от вертолета раздуваются белые семейные трусы Джорджа. Смутно вижу впереди самого Джорджа: он лежит, распростертый, из раны на голове идет кровь.

Так же быстро, как началось, все заканчивается.

Израильтянина нигде нет.

Я заползаю в машину, на переднее сиденье.

– Вы мне глаза выжгли на фиг, ничего не вижу! – ору я, протирая глаза.

– Все будет нормально, потерпи малость! – говорит мне лишенный тела голос Уолтера Пенни. – И перестань глаза тереть, только хуже делаешь.

– И долго терпеть?

– Несколько часов. Может, до утра.

– Со всеми этими мертвецами?

– Это не мертвецы, это спящие.

– И думать забудьте! Бросить меня тут хотите? А если он разозлится, когда очнется? А если вы кого-нибудь пропустили? Или кто-нибудь захочет отнять у меня машину? Я гражданин, и у меня есть права.

Слышен разговор множества голосов, и кто-то говорит:

– Партнер наш тут развонялся и хочет, чтобы его отвезли домой. Можем кого-нибудь прислать, чтобы порулил его машиной?

Я начинаю дудеть в клаксон.

– Погодите.

– Не собираетесь меня забирать? Чтоб вас! – говорю я и снова давлю гудок. – Суки! Суки! Суки!

При каждом слове давлю на клаксон.

– У тебя микрофон установлен рядом с сигналом. Если не перестанешь гудеть, я тебя, блин, отключу. Через две минуты пришлем к тебе человека. Не вздумай снова гудеть.

Я слышу, как снижается вертолет. Глаза жжет, все расплывается, но я вижу, как спускается человек в полной экипировке. В руке у него зажата бутылка газированной воды, и сцена напоминает безумный рекламный ролик насчет утоления жажды на войне. Он приземляется, отстегивает шнур, на котором спускался, и дергает его. Веревку выбирают наверх.

Солдат подходит к месту водителя, похожий на огромное светящееся насекомое, открывает дверь, скручивает с бутылки крышку и брызжет водой прямо мне в лицо.

– Так лучше?

Я вылезаю, мокрый насквозь, обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье.

– У вас всего полгаллона бензина? – спрашивает он, запуская двигатель.

– Я вроде не проезжал по пути заправочных станций.

Он включает передачу, и мы трясемся вдоль по дороге.

– Вы правильно едете? – спрашиваю я. – Почему не свернули?

Протираю глаза рубашкой – не помогает. На ней та же дрянь, что в глазах.

– Слышь, безмозглый, а ведь поц-то прав, – говорит из спикера голос Уолтера Пенни. – Ты не туда поехал.

– Виноват, – отвечает солдат. – У меня малость дислексия.

Он разворачивает машину, давит на газ, и раздается громкое «бум». Это даже не звук, а мощное ощущение, будто во что-то стукнули.

– Что там у вас? – спрашивает Пенни.

– Похоже, какое-то животное сбили, – отвечает солдат.

– Будем надеяться, что животное, – говорит Пенни.

– Кажется, можем ехать дальше, – сообщает солдат.

Побитая машина хромает к финишной прямой. На дороге нас встречают две машины без маркировки и отвозят вновь на исходные позиции.

Я вылезаю. Мне дают бутылку с жидкостью для промывания глаз. Первым делом вижу побитый капот, покореженный радиатор, трещину в ветровом стекле и кровь.

Подходит Уолтер Пенни, смотрит на машину и вытаскивает из конверта белый бланк претензии.

– Всегда ношу с собой несколько штук. Правительственный бланк претензии, одинаковый на случай автоаварии или если тебя убили дружественным огнем. У правительства самостраховка – одна форма на все случаи. Но фишка тут вот в чем, – говорит он, помахивая бланком. – Действует только в том случае, когда ты был за рулем. Ты сам оттуда выехал?