Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том второй

Перед ними раскачивались поднятые черные шелковые зонтики. Это набожные летние гости шли в лес подышать свежим здоровым запахом сосен и покачаться в гамаках. Каждый поднятый для защиты от солнца зонтик нес пожилой глава ешивы или инспектор, а по обе стороны от него шли по два младших ешиботника, похожие на грибы, растущие в тени у подножия ветвистого дерева. Увидев пожарных, а вокруг них — толпу местечковых евреев, дачники остановились — отряд против отряда. С одной стороны — парни в мундирах и сапогах, в касках и с топорами, как солдаты со штыками; с другой — знатоки Торы в сюртуках и мягких шляпах. Смущенные тем, что эти благородные молодые люди стали свидетелями их позора, обыватели качали головами и жаловались без слов: видите, каковы наши дела? Горе нам — это наши наследники! Изучающие Тору молчали и с едва заметными улыбками, прятавшимися в уголках ртов, отодвигались подальше, за дорогу. И их холодное, горделивое молчание и желание отдалиться разозлили пожарных гораздо больше, чем ругань обывателей. Парни стали рваться из строя и обрушили на дачников град проклятий:

— Дармоеды! Бедняки отдают свои деньги, чтобы вы сидели и изучали Тору, а вы прохлаждаетесь на даче. Только посмотрите, какие животы поотрастили! Вы похожи на стадо коров, возвращающихся вечером с пастбища с полным выменем.

От страха летние гости застыли, словно у них отнялись руки и ноги. Обыватели набросились на пожарных с кулаками:

— Выкресты! Чтоб вы провалились!

Только тогда дачники воспользовались суматохой и побежали к лесу с перекрученными, погнутыми и опущенными зонтиками, похожие на подстреленных птиц с растопыренными крыльями.

Вспыхнувшая посреди сонного летнего дня месяца тамуз ссора охватила все местечко и растянулась на недели, как лесной пожар. Сегодня она разгоралась сильнее, а завтра ослабевала, чтобы на третий день вспыхнуть с новой силой. Больше всех злились на пожарных те, кто сдавал летом комнаты, и извозчики, привозившие пассажиров с железнодорожной станции. Они боялись, что дачники начнут разбегаться и на следующий год никто уже не приедет. Каменщик Исроэл-Лейзер со своей компанией выступил против пожарных. Исроэл-Лейзер и его уголовники в любой ссоре всегда поддерживали набожных. С другой стороны, к пожарным на этот раз примкнула молодежь из библиотеки.

Эти черти из библиотеки, как их называли в местечке, наглецы с хорошо подвешенными языками, были открытыми безбожниками. Они не вмешивались в постоянные споры между сторонниками Мизрахи и Агуды [33] Сторонники Мизрахи, т. е. приверженцы религиозного сионизма, рассматривали создание еврейского государства как начало процесса Божественного Избавления (Геулы), а ультраортодоксальные сторонники Агуды считали сионизм сугубо светской идеологией, противоречащей иудаизму. , потому что считали и тех и других мракобесами в равной степени. Когда в местечке шла затяжная война по поводу того, кто должен быть валкеникским раввином, ортодокс или просвещенец, эти ребята из библиотеки говорили, что кто бы ни стал раввином, он все равно будет поддерживать спекулянтов и кровососов. Обыватели знали, что источник таких речей — большевик Меерка Подвал из Паношишока [34] Современное литовское название — Паносискес. .

Паношишок — это еврейская деревня по ту сторону границы, у литовцев. Оттуда происходил Меерка, ребенком оставшийся сиротой и скитавшийся по валкеникским хедерам, пока не подрос. Пару лет он просидел в синагоге, изучая Тору сам по себе. Рассказывали, что, еще когда он был мальчишкой, было видно, что он сорвиголова. Тем не менее его содержали из-за его гениальной головы илуя. Надеялись, что он вырастет великим знатоком Торы. Однако он бросил учебу и поехал в Вильну работать на лесопилке у берега Вилии [35] Литовское название — Нярис. . В Вильне он завел дружбу с большевиками и попал в тюрьму. Отсидев, вернулся в Валкеники и пошел работать на картонную фабрику, где сразу же стал подстрекать рабочих к бунту. Это из-за него управляющий, польский еврей, уволил валкеникских парней и оставил на работе деревенских мужиков.

Меерка Подвал был невысокий парень с низким заросшим лбом и злой искоркой в прищуренных глазах. Когда он бранил и высмеивал противника, то стоял от него на расстоянии одного шага, выдвинув вперед ногу, закинув голову назад и засунув обе руки в карманы брюк. Именно рук в карманах да еще злой искорки в глазах валкеникские обыватели особенно боялись. Им почему-то все время казалось, что Меерка Подвал способен хладнокровно, шутки ради, поджечь местечко.