Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том второй

Веля, торговка фруктами, ожидала, что ее сын вернется из ешивы с бородой, как подобает изучающему Тору еврею. А он вернулся с голой физиономией, как у деревенского иноверца, даже без намека на бороду. Она потрогала свой высокий лоб и рассказала ему, что стала носить субботний парик в будние дни, потому что будничный парик совсем развалился. Теперь она ищет соблюдающего субботу парикмахера, чтобы купить у него недорого новый субботний парик. Сын слушал, а мать, словно заговаривая его мрачное молчание, продолжала рассказывать, что зимой она подружилась с женой его ребе. Каждый раз, когда раввинша Юдес ходила на Шавельскую улицу [214] Современное литовское название — Шяулю (Šiaulių). к торговцам мануфактуры, она заходила спросить, что Хайкл пишет из ешивы. Раввинша Юдес не задирала нос перед бедными и простыми еврейками, хотя ее муж и был большим ученым и праведником. Правда, раввинша Юдес чересчур шумная, но при этом сама терпеть не может болтливых баб. Ее муж, видимо, очень терпелив… От раввинши рукой не отмахнешься… И Веля запуталась. Она вытерла уголки рта, словно стирая яд злоязычия, и неожиданно закончила:

— Как я вижу, ты ничего не знаешь о том, что из лавки раввинши выкрали весь товар.

От стыда и боязни, как бы реб Цемах Атлас не рассказал Махазе-Аврому о произошедшем в Нареве, Хайкл не пошел к ребе даже после того, как узнал об ограблении лавки раввинши. Он беспрестанно мысленно ругал жену реб Цемаха, «эту тетку», которая довела его до того, что он наделал глупостей и должен был так стыдиться. Веля чувствовала, что ее сын что-то скрывает, но боялась спросить, почему он не идет к ребе. Она только повторяла каждый день:

— Странно, раввинша больше не показывается. Ты ничего не знаешь? Она больше не приходит за товаром в наш район?

Хайкл не знал, что ответить, и пытался сам себя уговорить, что ему хорошо снова быть дома. Канун Пейсаха, и он шатается, как когда-то мальчишкой, по тому же самому двору с покосившимися домами, со стен которых отваливается штукатурка.

Соседки с закатанными рукавами выбивали подушки в красных наперниках, лупили плетеными выбивалками постельное белье, и перья летели во все стороны. Женщины скребли кухонными ножами лавки и столы, драили наждачной бумагой посуду. Подросшие девочки вытряхивали нафталин из вынутой летней одежды и упаковывали зимнюю. Чумазые дети прыгали рядом с переполненными сточными канавами, рядом с лужами вокруг маленького насоса, в которых отмокали рассохшиеся деревянные кадушки. Бондарь стягивал новыми обручами старый бочонок, чтобы клепки не выпадали. Из мастерской котельщиков выходили хозяйки с медными лужеными кастрюлями. Двое евреев, одетых в белые фартуки и с большими ступами в руках, чтобы толочь мацу в муку, вошли во двор. На них сразу же набросились женщины и вопящие дети. Одетая еще в валенки и в шерстяной головной платок, как зимой, широкая, невысокая хромая женщина тащила пузатую стеклянную бутыль с пасхальным рассолом. Носильщик сгибался под тяжестью большой корзины с мацой, а покупатель этого скудного хлеба изгнания шел вслед за ним с довольным видом. Все суетились и готовились к празднику. Веля, торговка фруктами, приняла Пейсах в свой дом раньше остальных. Разве это шутка? Ведь ее ученый сын приезжает из ешивы! Только честь выполнить заповедь покупки вина для двух пасхальных седеров она оставила ему. И что в итоге? Она увидела, что, если ему не напомнить, он, может быть, даже не вспомнит, что полагается проверить, не осталось ли в доме квасного [215] Имеется в виду церемония ритуального очищения дома от квасного, проводимая накануне праздника. .

За день до Пейсаха Веля рассказала сыну, что раввинша Юдес была у нее. Оптовики больше не захотели давать раввинше товар в кредит, поэтому она по совету мужа закрыла лавку совсем и теперь не ходит в город. Правда, сегодня ей пришлось пойти за покупками для праздника, и ее муж просил передать Хайклу, чтобы он пришел.

— Почему ты боишься показаться у своего ребе, тебя прогнали из ешивы? — сухо и сердито спросила мама.

— Кого выгнали, меня?! Я сегодня же буду у него! — ответил Хайкл с гневом.

Он пришел к ребе вечером и встретил его одетым в пальто, с палкой в одной руке и с пустым ведром — в другой. Махазе-Авром поприветствовал его и заговорил так буднично, словно они виделись лишь вчера.

— Я за водой для выпечки мацы [216] Имеется в виду обычай, именуемый «маим ше-лону» (буквально: «вода, которая переночевала» [ древнееврейск. ]). В соответствии с ним набранную вечером воду оставляют стоять на протяжении всей ночи. После этого она считается пригодной для изготовления мацы. . Хочешь помочь?