Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том второй

— Сахар? — заикаясь, спросил Хайкл и почувствовал себя как в детстве, когда мальчишка пошустрее него подставил ему ножку, и он упал, вызвав смех у окружающих проказников. — Почему это он требует сахару?

Мойше Хаят пожал плечами: он не знает. А почему Даниэл-гомельчанин после операции потребовал, чтобы его одевали и раздевали именно медсестры, а не товарищи? Похоже, есть связь между желанием Даниэла-гомельчанина, чтобы женщины из больницы видели его отощавшее тело, и ненасытным желанием Шимшонла-купишкинца есть сахар после его неудачной войны с соблазном зла.

Хайкл зажмурился, словно от соринки, попавшей в глаз, от мысли, что ученики в ешиве не знают, что происходит с купишкинцем. Новости логойчанин мог слышать от соседей парня по квартире, но наверняка не от Ошера-Лемла-краснинца. Тот вообще не разговаривал с еретиком. Значит, речь шла о втором соседе.

— Я уже знаю, кто к вам заходит и приносит все новости. Это Рувен-ратновчанин.

Логойчанин не стал этого отрицать, и на сердце Хайкла лег тяжелый камень. Ему стало тоскливо от того, что он угадал. Год назад Рувен-ратновчанин, точно так же, как все остальные ешиботники, еще был горяч сердцем. Так когда же он успел охладеть? А может быть, подумал Хайкл, он не понял в прошлом году этих парней, потому что был в Нареве только гостем на Дни трепета? Если так, получается, что он напрасно завидовал новогрудковским искателям пути и ему не следовало так рваться приехать в эту ешиву.

— Цемах Атлас вышвырнул меня своими лапами из синагоги, чтобы все это видели и оскорбляли меня. Добился же он прямо противоположного. Именно сейчас ко мне приходят его ученики, — с триумфом сказал Мойше Хаят и рассказал, как Рувен-ратновчанин в первый раз пришел нему с припевом: «Все, что говорят о вас, — сплошная ложь! Я уверен, что вы каждый день накладываете филактерии и не оскверняете субботы!» Рувен-ратновчанин обязан был это сказать, чтобы иметь возможность чаще приходить и хлопать себя рукой по лбу, по тому самому месту, на которое он возлагает головную филактерию. «Я не понимаю, — говорит он, — не понимаю, чем реб Цемах-ломжинец так нравился девушкам на выданье, когда был холостяком».

После разговора с еретиком Хайкл избегал встречаться с ратновчанином. Так человек, неожиданно зашедший к соседу и невольно ставший свидетелем семейной сцены, потом стыдится посмотреть этому соседу в лицо. Рувен-ратновчанин снова начал приходить на занятия в ешиве, но его сосед по квартире, Ошер-Лемл-краснинец, вообще не появлялся. Любопытные ешиботники вынюхивали и выискивали, пока наконец не разузнали, что произошло за последнее время. Шимшонл-купишкинец не хотел идти к врачу и к себе его тоже не подпускал.

— Я не сумасшедший! — орал он и при этом угрожал, что, если его не выпустят на улицу, он не будет ни есть, ни пить, пока не умрет.

Тогда к нему пришел глава ешивы собственной персоной и несколько часов подряд убеждал его, что в Нареве ему нельзя оставаться. Все в городе знают, что он хотел стать самоубийцей. Он больше не сможет здесь спокойно изучать Тору и служить Господу. Не сможет он и найти себе хорошей невесты. Он должен поехать в какую-нибудь ешиву, где его не знают, и вести себя там, как все сыны Торы, пока не женится, и только тогда он сможет вернуться в Нарев. Шимшонл-купишкинец позволил себя уговорить и отправился в новогрудковскую начальную ешиву в каком-то далеком волынском местечке, а Ошер-Лемл-краснинец поехал сопровождать его.

От полтавчанина пришла телеграмма, что он организовал начальную ешиву в Амдуре, что рядом с Гродно. Реб Дов-Бер Лифшиц сразу же поехал туда. Все в ешиве понимали, что Янкл-полтавчанин выбрал именно Амдур специально, чтобы показать, что способен добиться успеха даже там, где его бывший глава группы реб Цемах-ломжинец когда-то потерпел фиаско. Но вместо того, чтобы испытывать удовлетворение, реб Дов-Бер Лифшиц нервно крутил свою жесткую бородку: если реб Цемах в свое время ничего не смог сделать, то очень сомнительно, что Амдур подходит для начальной ешивы. С другой стороны, может быть, ситуация в местечке изменилась к лучшему и теперь там имеют влияние другие люди. Так или иначе, он поедет. Он предостаточно намыкался в Нареве, а его домашние уже более чем достаточно мучаются в Наревке.

После отъезда реб Дов-Бера-березинца глава ешивы реб Симха стал ждать Янкла-полтавчанина. Прошли день и ночь, но от него ничего не было слышно. Реб Симха Файнерман начал беспокоиться. Может быть, полтавчанин больше не хочет возвращаться, потому что ему велели на какое-то время уехать из ешивы из-за старосты синагогальной кассы Сулкеса? Кроме того, Амдур — это просто проблемное место. Цемах-ломжинец в свое время там испортился. Может быть, Янкл-полтавчанин захотел пойти по пятам своего ломжинского главы группы, тоже был там сосватан и тоже испортился? Реб Симха уже раскаивался в том, что отпустил Янкла. Лишиться такого деятельного человека — это большая потеря, хоть он и дикарь. И глава ешивы написал письмо реб Дов-Беру Лифшицу на адрес амдурского раввина, чтобы он сразу же прислал полтавчанина: тот срочно нужен в Нареве.