Геннадий Головин - Стрельба по бегущему оленю

А дальше — печальная глава. В того врача была влюблена твоя Ксана. Увы, это факт.

Однажды она его попросила — так она его любила — сделай так, сказала она, чтобы ты понял, насколько сильно я люблю тебя. Это была очень пылкая девочка! Очень.

И вот он, в упоении, так сказать, своей властью над этакой-то красавицей, придумывает.

Он посылает Ксану вместо себя — идти вечером в эту трущобу и взять из подпечка пакет. И она, влюбленная дурочка, соглашается. С пылкостью соглашается.

А там — целый день — уже ждал истопник. В тот день он уже изъял у Химика все деньги (хотя тот и умолял его на коленях) и ждал теперь кого-то, кто придет брать наркотик. В его воображении этот человек связывался с большими деньгами. Когда в дверях возникла фигура человека, он, не задумываясь, ударил. Убить не хотел. Хотел «оглоушить», как он говорит. Однако нечаянно убил. Обыскал. Спрятал в комнату, от которой у него были ключи. А денег нет как нет. Он приходит и на следующий месяц в условленное число.

В этот день под его удар попадает товарищ Косых — вы его не знаете, но это человек хороший, и, что немаловажно, очень помогший следствию. Нечаянно помогший.

Да, а врач… Врач, который послал твою Ксану, он видел, что она не вернулась. Он, отдадим ему должное, долго ждал ее. Он, конечно, супермен, он, конечно, воплощенное мужество. Однако он почему-то побоялся идти ее искать. До двух он ее ждал? Или больше?

Павел говорил уже слишком громко. И уже почти не скрывая этого, обращался к Савостьянову.

Боголюбов с непонимающим, но вдохновенно-злым лицом тоже все чаще переводил взгляд на Савостьянова.

А Павел продолжал:

— Ему, доктору этому, уже ничто помочь не может. Так что, Андрюша, правда торжествует: и убийца за решеткой, и подоночек этот тоже уже почти готов.

Из кухни с триумфальным видом возник Черепанов — в руках блюдо с зажаренным гусем — и беседа, принявшая уже явно излишне откровенный и острый поворот, прекратилась.

За столом Павел несколько раз ловил на себе взгляд Савостьянова — задумчивый, полурассеянный — взгляд человека, рассчитывающего ходы.

Кушали, танцевали, перемывали кости, а Павел, уединившись на балконе, подводил итоги.

О Савостьянове он говорил тоном победительным, однако до победы было далеко, как ни крути.

Да. Савостьянов знал Ксану — он этого не отрицает и не будет отрицать, но из этого отнюдь не следует, что именно он посылал ее в барак на Красногвардейской.

Да. Савостьянова видели недалеко от барака по Красногвардейской, но из этого не следует, что он ожидал возвращения именно Ксаны оттуда. Он придумает любой, самый бредовый повод, и к нему не придерешься.

Да, Савостьянов вымогал деньги — за рублевый пузырек никчемного лекарства по двести рублей. За это он, даст Бог, будет лишен врачебной практики, подвергнется суду, но этим не докажешь, что он, поставляя Химику полубесполезные лекарства, вымогал у него наркотики.

Да, чувствуется связь между Провоторовым, его квартирой (ясно, что Савостьянов пользовался его квартирой), Химиком и Савостьяновым, но это мне ясно, а первый конверт, адрес на котором был написан рукой Савостьянова, Химик, как и требовалось, сжег, и никому не докажешь, что связь существует, хотя Провоторов и показывает, что однажды водил Савостьянова к себе, что однажды у него пропали ключи, а потом нашлись…

А ты, Игумнов, между прочим, так и не нашел человека, который делал с ключей дубли!

Химик говорит, что адрес на первом письме, наверное, был написан почерком Савостьянова, но доказательство ли это? Опять же — нет!

Да, ты стопроцентно уверен в вине Савостьянова. Но ты не докажешь никому, что Савостьянов виноват. Он на сегодня по-прежнему неуязвим!

Поучал Витю Макеева: «Сдавай дело чистое! Сам становись на место подозреваемого!»

Что ж! Встал на место Савостьянова и видишь, что твои позиции — зыбкие…

Напугал Савостьянова — по глазам было видно! — когда рассказывал Андрею всю историю от начала до конца. Ну, а ежели Савостьянов умнее тебя, и ту партию морфина, которая хранилась у него в сейфе и которую тебе с превеликим трудом и хлопотами удалось пометить там же, в больнице, — так вот, ежели он эту партию не отправил по своим каналам, а просто уничтожил, тогда что?

Глаза — это не доказательство. Твои ощущения — не доказательство. И — как ни крути — ты сегодня не победитель. Хотя нашел и убийцу, хотя нашел и виновника убийства.

У Савостьянова больше козырей, чем у тебя.