Геннадий Головин - Стрельба по бегущему оленю

Мустафа глядел на него с недоверием.

— Вот если оттуда позвонят, тогда… И вот что еще. Когда дело дойдет до обострения, очень возможно, что вам будет еще не один звонок. Дескать, Игумнов возводит напраслину на этого человека по причинам сугубо личным — из ревности. Сведение счетов, и так далее. Считаю необходимым поставить об этом в известность заранее, чтобы меня потом не дергали попусту.

— Ты это… брось! — нерешительно стал сердиться Мустафа.

— Убийца — почти стопроцентно — мне известен. Сегодня я предполагаю сделать обыск в его квартире и сегодня же арестовать. Дела с совхозом тоже в активной стадии. Так что, Мустафа Иванович, все о’кей.

Начальство перестраивалось, но с некоторой натугой.

— Значит, я оставляю твои дела за тобой? — полуспросил-полусказал Мустафа. С явным, однако, облегчением.

— Конечно. Не хватало нам клевать на приманку, которую подкидывают преступники. Так?

— Так-то оно так… — непонятно согласился Мустафа и поднялся. Трудного разговора не состоялось, и начальник был доволен.

— Держи в курсе. Не нравятся мне твои методы, понимаешь. Паришь, понимаешь, в облаках…

Про надклассовость мышления не было сказано на сей раз ничего, но это и так начальнику было ясно как божий день.

Так. Савостьянов дерзнул. Тем хуже для него. Вот только вспомнить бы, что мне примерещилось там, во время «беседы-допроса»! Ах, как надо бы вспомнить! Только где уж тут! Витя передал из совхоза, что Химик засобирался в город. Предупредил директора, что не сможет быть на собрании. Соседку попросил присмотреть за женой, пока будет ездить. Назад обещался к вечеру.

Павел посмотрел на часы. Было без десяти пять. В 17.00 из совхоза отправляется рейсовый автобус в Н.

— Я — Первый. На пульте. Готов работать.

— Я — Второй. На месте. Готов.

— Третий готов.

— Четвертый готов.

Водитель не догадался поставить машину в тень, и вот теперь Павел задыхался от жары.

— …Стоит на остановке. Автобус на заправке. Важная деталь: грызет семечки.

— Я — Четвертый, интересуюсь, правда ли, что у Паши, говорят, нашли рак?

— Четвертый, ты — дурак! Кто сказал?

— Ты сбрендил, что ли, Четвертый? Я его вчера видел.

Павел взял связь на себя:

— Я Павел Первый. Внимание всем постам. Слухи о моей смерти, как говорил Марк Твен, несколько преувеличены. Можете работать спокойно, не отвлекаясь скорбными мыслями.

— Я — Второй. Ура!

— Я — Третий. Ура.

— Я — Четвертый. Гип-гип-ура!

— Я — на пульте. Растроган.

— Я — Второй. Автобус на стоянке. Химик сел. Второе кресло у окна, справа по ходу. Соседнее место свободно. Витя Макеев, загримированный под молодого человека, сидит сзади. Ковыряет в ухе. Наверно, передатчик сломался.

Внимание! Всем! Поехали…

Химика «повели».

— Я — Второй. Проследовали мимо населенного пункта Варваринский. Контактов нет.

…Приближаемся к «полям орошения». Не могу не отметить дивного аромата, разлитого в воздухе.

Стоп! Какая неожиданность. На остановке стоит Миша Поливанов и, что характерно, садится в тот же автобус.

Внимание! Интервью с нашим прославленным сотрудником, милейшей Альфой Центаврой. Говорите.

— Никаких контактов. Полдороги место рядом с ним вообще пустовало. Потом села тетка из соцгородка, я ее знаю. Мне показалось, что Химик волнуется.

Павел не выдержал и стянул с себя рубаху — казалось, что под машиной разведен костер.

— Третий! Можешь переходить на другое место.

— Четвертый, меняйся со Вторым. Начинается город. Всем внимание!

— Я — Третий. На месте.

— Я — Четвертый. Следую за автобусом.

— Я — Второй. Передал Четвертому. Следую на свой шесток.

— Я — Четвертый. Контактов нет.

— Второй прибыл на точку рандеву.

— Третий! Перебирайся на новое место.

— Я — Четвертый. Внимание! Химик вышел на остановке «Гастроном». Угол Чехова и Садовой. Идет в сторону центра.

— Второй! Быстро к парку.

— Третий! Перекрой Садовую от железнодорожной больницы.

— Я — Четвертый. Макеев говорит. Наблюдения не замечает, ведет себя спокойно, хотя и волнуется. Внимание! Переходит улицу возле универмага. Павел Николаевич!

Но Павел Николаевич и сам уже догадался.

— Второй и Третий! Быстро во двор за гастрономом. Там барак номер 24-а, во дворе — детская площадка. Кажется, он направляется туда.

— Четвертый! Витя! Успеешь опередить? Заскочи прежде него в коридор. Второй и Третий! Оставайтесь снаружи.

Павел отчетливо видел в воображении, как стягивается вокруг Химика невидимое кольцо наблюдателей, становится все уже и уже, и центр, вокруг которого сомкнулось кольцо, — все тот же злополучный барак, Красногвардейская, 24-а.