Дэвид Лодж - Райские новости

В какого же Бога они в таком случае верят?

В Бога как «основу нашего существования», в Бога как «высшую заботу», в Бога как «высшего средь нас».

И как же молиться этому Богу?

Хороший вопрос. Разумеется, ответы есть: например, такая молитва символически выражает наше желание быть религиозными — быть благодетельными, бескорыстными, неэгоистичными, менее самолюбивыми, свободными от вожделения.

Но зачем кому бы то ни было становиться религиозным, если нет личного Бога, который вознаградил бы его за это?

Ради себя самого.

А ты религиозен в этом смысле?

Нет. Но хотел бы. Когда-то я думал, что был таким. Я ошибался.

Как ты узнал?

Полагаю, встретив Дафну.

Бернард открыл глаза. Пока он дремал, или размышлял, или грезил, поднос со всеми пластмассовыми останками унесли, и пассажирский салон аэробуса погрузился в нечто вроде искусственных сумерек. Шторки иллюминаторов опустили, огни притушили. На видеоэкране, закрепленном на перегородке в начале салона, дергалось и мигало изображение в пастельных тонах. Полным ходом шла автомобильная погоня. Машины беззвучно, с балетной грацией огибали углы улиц, подпрыгивали в воздух, переворачивались и взрывались в языках пламени. Мистер Уолш уснул и громко храпел, уронив голову на грудь, словно сломанная кукла. Приведя сиденье отца в относительно горизонтальное положение, Бернард приподнял голову старика и подложил под нее подушку. Мистер Уолш что-то протестующе проворчал, но храпеть перестал.

Бернард захватил с собой монографию по теологии процесса, которую рецензировал, но читать почему-то не хотелось. Надев наушники, он подключился к звуковой дорожке фильма и быстро разобрался в сюжете. Героем был американский полицейский, собиравшийся на пенсию: из-за путаницы с медицинскими анализами ему по ошибке сказали, что он неизлечимо болен, и обреченный коп ринулся выполнять самые опасные задания в последнюю неделю своей службы в надежде, что его убьют на посту, — тогда жена, живущая отдельно, получит достаточно большую пенсию и сможет отправить их сына в колледж. Полицейский, к собственной досаде, не только не погиб, но стал в глазах общественности героем и удостоился всяческих почестей, вызвав изумление и зависть своих коллег, которые всегда считали его перестраховщиком.

Бернард поймал себя на том, что посмеивается, глядя на экран, хотя ему и была не по душе ловкая эксплуатация темы смертельного заболевания. Зрители могли наслаждаться неуемной силой и благородством, с какими герой встретил свою судьбу, успокоенные сознанием того, что на самом деле он не болен, и уверенные, что жанр фильма оградит героя от жестокой смерти. Разумеется, была в фильме и побочная линия — линия персонажа (как выяснилось, чернокожего водителя автобуса — таким образом, дважды маргинала), которому принадлежал роковой анализ, персонажа, который и был обречен умереть и не знал об этом, но в беллетристике — с глаз долой, из сердца вон. В конце главный герой падает с крыши высотного здания, затем следует сцена похорон, и похоже, что создатели фильма сыграли со зрителем злую шутку, охваченные внезапным приступом художественной достоверности. Но на самом деле это оказалось их самой циничной проделкой: камера отъезжает, являя героя на костылях — в сопровождении жены, ибо в семье его вновь царит мир, он присутствует на похоронах чернокожего водителя автобуса.

Когда пошли титры, Бернард поднялся и присоединился к очереди в туалеты, располагавшиеся в хвосте самолета, встав за молодым человеком без пиджака и в красных подтяжках. Какая-то женщина в начале очереди — со своего места Бернард не мог ее видеть — рассказывала кому-то громким голосом, искажая гласные, как это делают жители запада Центральной Англии, что у них с мужем второй медовый месяц. Молодой человек в красных подтяжках издал горлом какой-то сдавленный звук и повернулся к Бернарду.

— Что за чушь, — с горечью произнес он.

— Прошу прощения? — переспросил Бернард.

— Вы слышали? Второй медовый месяц. Это ж надо ж себя не жалеть, что тут можно сказать.

Волосы у него были взъерошены, а глаза блестели нездоровым блеском. Бернард заключил, что его отец не единственный пассажир, перебравший во время ланча спиртного.

— Вы женаты? — спросил молодой человек.

— Нет.

— Последуйте моему совету: оставайтесь холостым.

— Ну, я не думаю, что у меня возникнут с этим какие-то трудности.