Мария Павлович - Felix

Арнольд потерял девственность в пятнадцать лет с подругой своей матери. Это воспоминание так и оставалось одним из самых ярких и приятных моментов во всей его жизни. Он до сих пор поддерживал дружеские отношения с той женщиной, которая успела постареть и перебралась жить в другую страну.

Игорь всегда удивлялся противоречивости характера своего друга. Он не общался с собственной семьей, с легкостью отказался от сына, перепрыгивал через женщин, как через трещины в асфальте, и тем не менее он каждый год звонил и поздравлял какую-то старушку с днем рождения.

Иногда Игорю казалось, что он просто придумал ее, чтобы иметь обязательства перед кем-то, чувствовать себя не абсолютно свободным. Арнольд ощущал себя неполноценным человеком, потому что не был подвержен страданиям. Он всегда крепко спал, имел отменный аппетит и короткую память на все плохое. Только в последнее время он начал задаваться вопросами о своей судьбе и предназначении.

Игорь спокойно воспринимал изменения в характере друга. В конце концов, рано или поздно он должен был повзрослеть. Сам Игорь благополучно миновал период поиска смысла, его давно не жучила совесть.

Он думал о себе как о человеке, который никогда не поступится принципами ради денег. Он не грабил, не убивал, не шантажировал, никому не угрожал и никогда не осуществлял актов насилия над личностью. В конечном итоге люди сами отдавали ему деньги, испытывая при этом радость и облегчение.

Он учился в школе, когда в один теплый июльский день они с мамой заехали на заправку на новом автомобиле. Мать пошла к кассе, а он собирался выйти, чтобы заранее засунуть шланг в бензобак. Он любил заправлять мамину машину, поэтому она специально ждала воскресного дня, чтобы доставить ему это маленькое удовольствие.

Игорь уже положил ладонь на ручку двери, когда рядом с их машиной остановился грязный автомобиль непонятной модели. За рулем сидел небритый мужчина, говорящий с сильным кавказским акцентом, он спросил его, как проехать в Одинцово. Игорь успел отметить, как отталкивающе выглядел этот человек, но мужчина так беспомощно улыбался, что он открыл окно и принялся терпеливо объяснять дорогу.

Не дожидаясь конца его подробных инструкций, странный человек вместе со своими друзьями, а сквозь затемненные стекла проглядывали еще несколько небритых лиц, неожиданно рванул с места и скрылся в облаке пыли. Игорь растерянно посмотрел ему вслед и затем случайно бросил взгляд в зеркало заднего вида, где увидел, как водитель машины, стоявшей сзади, что-то громко кричит, высунувшись из окна.

Не забывая о том, чему учила его мама, Игорь успел нажать на центральный замок и заблокировать все двери в автомобиле. Мужчина выскочил из машины, продолжая кричать, Игорь закрыл окно и с нетерпением ожидал, когда же наконец покажется мама.

И вот она идет, с удивлением замечает возбужденного мужчину у своей машины, ускоряет шаг, взволнованно ищет глазами сына. Мужчина обращается к ней, что-то сбивчиво объясняет, она делает знак Игорю открыть дверь, он с опаской приоткрывает окно. «Сынок, мою сумку украли». Игорь резко поворачивается назад: действительно, на заднем сиденье пусто. «Те люди, с которыми ты разговаривал, они украли сумку, этот мужчина видел». Она показывает на запыхавшегося водителя.

Игорь часто вспоминал тот разговор с небритым мужчиной, когда он, несмотря на отталкивающую внешность незнакомца, пустился в долгие объяснения маршрута. В чем их секрет, как они заставили его потерять бдительность? Он чувствовал себя дураком.

Никто не отнимал у него мамину сумку в темной подворотне, никто не угрожал ему, но все же ее украли. Акт насилия был совершен.

Чем больше он размышлял на эту тему, представляя себя на их месте, тем больше его интересовал вопрос, а возможно ли сделать так, чтобы мальчик отдал сумку добровольно.

— Здесь четыре с половиной на четыре метра, — пояснил Ройтер, заглядывая в денник Феликса через большое окно. — Дверь открывается наружу, чтобы лошадь не могла заблокировать вход с другой стороны. Все продумано. Вентиляция, изоляция, дренаж, даже музыкальные колонки, — Марк Аркадьевич показал на потолок. — Классика их успокаивает.

— Пол последней разработки — резиновый. — Филипп подошел поближе к Игорю. — Раньше мы использовали опилки или отборную пшеничную солому.

Ройтер остановился посередине просторного прохода и глубоко вздохнул: