Геннадий Головин - Покой и воля

И не убивайтесь, ради Христа, если вдруг обнаружите на «вашем месте» грибника-конкурента. Ваш-то гриб, не сомневайтесь, ляжет только в вашу корзину. Вы найдете друг друга…

…как нашли мы друг друга с тем Белым во время той нашей вылазки.

Он до сих пор снится мне. Я вспоминать его буду до самой своей преклонной старости. Такой гриб попадается грибнику лишь один раз в жизни. Не чаще.

…Он рос у самого края тропинки. Тропка в этом месте сворачивала, и вот на этом свороте, у самого края рос тот Гриб. Всем грибам гриб.

Он рос на самом краю, клянусь! Небрежно полуприкрывшись еловой веткой, он вышел прямо под ноги. Два-три-четыре десятка человек прошли в тот выходной по тропинке, жадно шаря глазами по земле, но ни один из тех грибников не увидел его!

Ну, нельзя было его не заметить! А все — словно ослепли. Ибо это был мой гриб, и найти его мог и должен был только я.

Вначале мой взгляд, рассеянно и уже утомленно идущий по земле, услышал как бы толчок, как бы стук чего-то постороннего, попавшего в полосу зрения — то была грязноватая, цвета старого сала, несомненно грибная белизна, глянувшая мне в глаза из-под хмурой еловой зелени. Взгляд мой мгновенно заострился и тотчас же пригас, испытав разочарование: из-под еловой ветви глядел комель молодой березки. Глаза вновь принялись веерно шарить вокруг. Однако некоторое раздражение, беспокойство тупой занозой осталось во мне: что-то там было не так .

Я вновь вернулся взглядом под елочку и, взволновавшись, сразу же понял, что именно там было «не так». Никакой березки в том ельнике и в помине не было.

«Неужели все-таки гриб?» — и сердце мое скакануло в груди.

Белизна, мелькнувшая мне, была, повторяю, несомненно грибной белизной, я не мог обмануться, но чересчур уж толстым, непомерно огромным было то, что белело из-под ветки, чтобы и в самом деле оказаться грибом. Таких грибов не бывает, знал я, но все же сделал быстрый шаг, чуть пригнулся, и мощный колокольный гуд неимоверной охотничьей удачи проник всего меня, как если бы я вдруг оказался внутри огромного торжествующе воскликнувшего колокола.

Я увидел невысоко от земли неглубокую, с трудом выеденную улиткой каверну, формой и размером с небольшую фасолину, увидел в рыжевато-серой патине светящееся тело гриба и мгновенно понял: это белый гриб. Какой-то чудовищно огромный, совершенно неимоверный Белый Гриб. Жена шла за мной шагах в пяти.

Очень небрежно я спросил ее, заслонив дорогу:

— Тебе такой грибочек нравится?

— Где?? — Она мгновенно взяла стойку.

Я показал.

— А! А-а-а!! — Это был вопль смертельно раненного восторгом, восхищением, завистью человека.

— Дай мне его срезать, а? — просила она умоляюще, вся аж слегка колотясь от возбуждения.

С очень лживым равнодушием (дескать, мне такие грибы не в новинку) я пожал плечами: — Пожалуйста. Только пониже бери! Много не оставляй!

— Только бы не червивенький! Только бы не червивенький! — заклинала она, стоя перед грибом на коленях, — Смотри!! И она показала мне срез, сияющий ослепительной жирной белизной, без единой червоточины!

Она поднялась с земли, держа его в руках, как небольшого младенца.

Пальцы ее рук едва сходились, обхватывая ножку.

— Что же это такое? Разве такое может быть?

Что угодно вы можете говорить о счастье, но в ту минуту мы были именно счастливы.

После такого Гриба нельзя было оставаться в лесу.

После такого Гриба искать грибы было нелепо. Мы пошли домой.

Я — с двумя нашими корзинками — шествовал впереди. Жена, прижимая к груди Гриб, как драгоценный переходящий кубок, — чуть позади.

Навстречу нам то и дело попадались дачники, недавно лишь пробудившиеся, только-только собравшиеся по грибы.

И — ах! — какое же это было восхитительно-низменное наслаждение смотреть, как на их заспанных лицах, едва они взглядывают на то, что несет жена, начинают быстро-быстро перелистываться самые разнообразные мимические знаки: недоуменное удивление, настороженность, неверие, обиженное восхищение, ревность и яркая зависть, трудно смешанная с почтением к нам.

В том Грибе весу оказалось девятьсот граммов. Это не считая того огромного куска комеля, который жена оставила в земле, второпях, вслепую, дрожащими руками срезая гриб. Мы сфотографировали соседского мальчонку с этим чудо-юдищем (что нам никто на слово не поверит, мы это сразу догадались…), ну, а затем употребили по назначению.

Больше мне никогда не найти такой гриб.