Олжас Жанайдаров - В середине дождя

— Как ты? Сможешь добраться до берега? — спросила Таня.

— Да. Все нормально. Я доплыву.

На лице Тани блестели капельки воды, карие глаза будто посветлели.

— Я все вижу. Ногу сводит?

Я не ответил.

— Тогда так. Ляг снова на спину. Поплывем вместе.

— Не надо. Тебе будет тяжело. Я сам доплыву.

— Обо мне не беспокойся. Я плаванием занимаюсь с пяти лет. Ложись.

Я снова лег на спину. Таня просунула руку мне под мышку. Повернулась ко мне боком и начала осторожно грести к берегу. Свободной рукой я подгребал под себя, помогая Тане. Всплески ног и рук мягким гулом отдавались под водой.

Плыл я с закрытыми глазами, так как вода то и дело окатывала лицо. Но иногда я открывал глаза: первым делом видел небо с солнцем где-то в углу, затем — легкие брызги ритмичных гребков Тани. Саму Таню не видел, но ощущал ее руку у себя под мышкой. Она поддерживала меня и бережно, и крепко.

В какой-то момент я почувствовал, что мы остановились. Стало тихо. Открыв глаза, я увидел над собой ее лицо на фоне яркого неба. Мне показалось, она улыбнулась. Я приподнял голову, приподнялся сам, и мои ноги уперлись в землю. Мы доплыли.

— Как ты? — мягко спросила Таня.

— Все хорошо, — ответил я.

Голова чуть кружилась от долгого пребывания в воде. Я медленно вышел на берег, осторожно ступая на покалывавшую ногу. Таня молча шла рядом.

Этот случай будто сделал нас еще ближе. Как Лис и Маленький принц, в тот день мы окончательно приручили друг друга.

Так получалось, но с главным ухажером Тани Колей Квасом я не пересекался. Видел я его в основном в столовой, на пляже или вечером у главного корпуса, в котором проводились дискотеки. Квас был типичным представителем того мира, с которым у меня не было ничего общего. Я ни разу не видел его в одиночестве — вокруг постоянно крутились какие-то ребята и девчонки. У первых он пользовался авторитетом, вторые испытывали по отношению к нему тайный трепет. Мне Коля Квас напоминал героев американских молодежных фильмов про колледж. Такие ребята с успехом дерзят старшим, лихо бедокурят, преодолевают ряд моральных и физических испытаний, а в конце кино в награду за все труды получают отеческую похвалу директора и любовь первой красавицы школы.

Квас, не осознавая того, неукоснительно следовал киноканону: он курил, не сторонясь вожатых, подбивал ребят на различные проказы и настойчиво покорял Таню. Но я не подозревал, что в этом сценарии, придуманном неизвестным вершителем судеб, и мне уготована определенная роль.

Вечером после ужина я лежал у себя в палате, читая книжку. Шла четвертая неделя моего пребывания в лагере, до отъезда оставалось два дня.

Перед ужином Таня подошла ко мне и спросила, пойду ли я на дискотеку. Я пожал плечами — в таких случаях это означало скорей "нет", чем "да". Подобный диалог происходил уже не в первый раз — я упорно не желал удостаивать своим вниманием дискотеки. Таня недовольно взмахивала челкой.

— Если не умеешь танцевать, я тебя научу, — говорила она. — Тут нечего стесняться.

— Я не стесняюсь.

— А в чем тогда дело? Только не пожимай в ответ плечами.

Я улыбался и не отвечал. В этот раз Таня была настойчивей обычного.

— Сегодня прощальная дискотека, — сказала она. — А послезавтра мы уезжаем. Опять прогуляешь?

Не дожидаясь моего ответа, Таня сказала:

— В общем, я буду ждать. Только попробуй не прийти.

Дискотека шла уже полчаса, но заставить себя пойти на нее я не мог. Я перевернул страницу, посмотрел на часы, и в этот момент в палату вбежала Таня. На ней было фиолетовое с красным рисунком платьице. Наряды Таня меняла по три раза за день. "У меня мама на ткацкой фабрике работает. С одеждой, как видишь, проблем нет" — как-то сказала она.

— Так и знала. Он и не собирается, — Таня всплеснула руками. — Да еще один в палате.

Она села рядышком. От нее пахло приятными духами, на лице красовались блесточки. Выглядела Таня здорово. И при этом как-то нарочито весела.

— Меня Колька шампанским угостил, — прежде чем я успел догадаться, объяснила она. — И не смотри на меня, как моя мама. Там было совсем чуть-чуть.

Таня облокотилась на подушку. Ее лицо оказалось рядом с моим.

— Я когда шла к тебе, вот что придумала. Раз ты такой упрямец, и меня слушать не хочешь, то давай бросим монетку. Если выиграю я — ты пойдешь на дискотеку, а если выиграешь ты — то останешься торчать в палате и читать всякую скукотень.

Она привстала, в ее руке я увидел советскую пятикопеечную монету.