Карлос Оливейра - Современная португальская повесть

Иные краски находит писатель для измерения, где живут и борются герои-подпольщики, члены Тайного Братства. Поэтику «мглы» здесь сменяет поэтика «света». Их мир неподвластен законам, по которым живут сеньор Ретрос и ему подобные. Здесь всегда есть место любви, доброте, самопожертвованию. «Я думаю о других, следовательно, я существую», — так перефразировал известное изречение Декарта Ж. Гомес Феррейра в одном из своих стихотворений. В этих строках — ключ к пониманию деятельности юных подпольщиков. Преодолеть центробежную силу общества ретросов — эгоизм, равнодушие, некоммуникабельность — здесь они видят смысл своей жизни. Для этого необходимо покончить с диктатурой. Конкретного плана их действий мы не узнаем — мы застаем героев в момент напряженных нравственных исканий, в предощущении грядущих перемен. Их измерению тоже присуще «чудесное», но в совершенно другом роде, нежели мрачные чудеса, окружающие Ретроса. Юношам и девушкам из Братства дано читать мысли друг друга, они умеют летать, проходить сквозь стены. Но, показывает Феррейра, даже самое доброе волшебство бессильно перед страшной реальностью фашизма: в застенке погибнет Лусио, от руки доносчика и предателя падет Эрминио, покончит с собой, потеряв доверие товарищей, Жулия. Магическая мощь членов Братства действенна лишь в определенном (отличном от первых двух) измерении — Сна, Памяти и Мечты.

Гармоническое сосуществование членов Братства — прообраз новых взаимоотношений между людьми. И хотя им не чужды никакие человеческие эмоции — ни ревность, ни уныние, ни боль, в сомнениях и переживаниях своих они несоизмеримо прекраснее, нежели сеньор Ретрос в редкие минуты благих порывов.

Все три измерения — Мгла, Свет и Память — пересекаются в сцене карнавала. Тут обнажаются все противоречия общества, управляемого Диктатурой Скуки. Маски уже не в силах скрыть выморочность развлечений. То, что замалчивалось в будни, в праздник вылезает на свет. Все традиционно-карнавальные образы как бы переворачиваются, все, что должно быть забавным, выглядит зловещим: и Пьеро с Арлекином, вывалявшие Коломбину в муке и злобно ревущие: «Изжарьте, изжарьте ее!», и Невеста, танцующая в траурной фате, и умирающий, который кается, что мало сотворил в жизни зла. Кульминационный эффект всей сцены рождается из сплава жуткого гротеска с грустным лизирмом, и лирическая интонация побеждает, снимает напряжение мрачного фарса: в разных масках, под разными именами, не защищаясь от озверевшей толпы, проходит по карнавалу Жулия, — она же Траурная Невеста, Леокадия, Смеральдина, Коломбина, — неистребимая, неумирающая Человечность.

Мгла и Свет — сложные символические понятия. Мгла — это не только мир фашистских застенков, пыток, предательств, олицетворяемый в повести шпиком Силведо. Мгла — и то, что в самих людях препятствует их счастью. Разглядеть в человеке прекрасное и, невзирая на риск, ценой любых жертв удержать, отвоевать это у Мглы — таким смыслом наполняется у Феррейры миф о Психее. Это стремление было свойственно людям во все времена, утверждает писатель. Поэтому история девушки, вспугнувшей светильником ночную тьму, решается у Феррейры в трех планах — в античном, народном-сказочном и символическом.

В широком смысле мгла у Ж. Гомеса Феррейры — это действительность вообще. Плохая ли, хорошая ли — это вечное поле боя, сфера приложения человеческих сил. Поэтому вкус ее одновременно и горек, и сладок. Свет — вековая мечта человечества о справедливости, рождавшая утопии или стихийный протест. Это непоколебимая вера в будущее, оптимизм, помогающий выжить в годы самых суровых испытаний; свет неугасим, и после каждого поражения он загорается вновь. Но Свет — это также и сам путь борьбы, единственный путь, достойный человека.

В аллегорических именах юноши и девушки, умеющих летать, как бы «спрессован» весь путь от мглы к свету, путь, который необходимо пройти португальцам от одинокого «Я» к победоносному «Мы». Линия «Ты-никто» и «Мы-я», буквально перенасыщенная глубоким символическим смыслом, отражает философские раздумья писателя о революции. Романтические детали, такие, как поиски черного цветка и полет среди звезд, соседствуют тут с отчужденно-ироническими интонациями, увлеченность чередуется с минутами сомнений. Здесь Феррейра ведет спор с невидимым оппонентом. Готов ли человек к решающим переменам, к жертвам? Хватит ли сил? В образах Ты-никто и Мы-я сконцентрирована вся сложность актуальных для Португалии проблем, которые не могут оставить писателя равнодушным. Можно ли быть беспощадным во имя любви к людям? Оправдано ли насилие? Где проходит водораздел между гуманизмом истинным и абстрактным, между действенной революционностью и «левой» фразой?