Владимир Бочкин: Повод жить (СИ)

— Уходить из жизни надо интеллигентно и с достоинством.

Я поморщился.

— Хорошо, просто с достоинством.

— Это как?

— Наверняка у тебя остались незаконченные дела, которые требуют решения.

Я попытался припомнить. Голова плохо работала, но в целом он прав.

— Как у всех. И что делать?

— Действовать. Но для начала привести себя в порядок и выспаться. Завтра хорошо одеться и пойти навестить родственников. Пообщаться, оставить по себе добрую память. Затем, вечерком сесть и составить подробный список кто кому, зачем и для чего. Ты должен, тебе должны, обидел кого, тебя обидели, в общем закрой все счета. Напоследок устрой пирушку для друзей, расскажи какие они замечательные люди, выслушай, какой ты офигенный чел или как там у вас говорят.

Я невольно улыбнулся.

— Аркадий Иванович, мне под тридцать, а молодёжный жаргон вы, судя по всему, лучше меня знаете.

— У меня всех развлечений — телевизор. Неважно. А потом, вышибай себе мозги с чистой совестью. Зато умрёшь спокойно.

— Логично, но ждать больно долго.

— Ничего, три-четыре дня любую боль потерпеть можно.

Я равнодушно кивнул.

— Можно, но нужно ли?

— Нужно, поверь мне, нужно. Впрочем, заставлять тебя не стану, да и не хочу. Пистолет я тебе вернул, делай как знаешь. Главное, двор кровью не пачкай.

— Обещаю.

— Вот и славно. А у меня к тебе небольшая просьба. Когда все дела закончишь, загляни ко мне.

— Зачем? Всё-таки отговаривать будете?

Старик махнул рукой.

— Да бог с тобой. Оно мне надо! Дело в другом. Ты ведь мебельщик, а у меня кресло-качалка сломалась. Единственное утешение.

— Кроме телевизора.

— Кроме телевизора и дачи, но не в этом дело. Я давно хотел к тебе обратиться, но всё недосуг было, а теперь уже может случая не представится. И выгода какая. Тебе ведь на том свете деньги всё равно не понадобятся, так ведь?

— Так.

Аркадий Иванович добродушно обрадовался.

— Вот и славно, так что уважь старика. Тебе пара пустяков, а мне облегчение старости лет.

— Ладно, не проблема.

— Значит порешили. Так я пойду тогда, пожалуй.

Я закрыл за ним дверь и вернулся на кухню. Выпил две кружки чая, немного попустило, но желанной определённости меня дед лишил. Нет, я не передумал убиваться, но он заставил меня напрячься в теме, которую я вчера мазнул краем в гараже. Родственники и друзья.

Я смотрел на пистолет. Он по-прежнему чернел на белой поверхности маленького кухонного стола. Так легко!

Я вздохнул. Иногда самый лёгкий шаг — самый трудный.

Придётся потерпеть пару дней. Постараюсь управиться быстро. Пистолет не убежит. Я коснулся его прохладного металлического корпуса. Я от него тоже не убегу.

Родители не удивились моему приходу. О жене старались не упоминать. Держались скованно, не знали как себя вести. Я был спокоен и они немного отошли. Поставили чайник, поговорили о том о сём. Я, признаться, не знаю, как нужно правильно прощаться, причём так, чтобы не вызвать подозрений. Оделся во всё чистое, побрился, выглядел почти как новенький. Только о чём разговаривать не знал. Так, посидели, помолчали, обменялись парой-тройкой реплик, в принципе мавр сделал своё дело и я с облегчением стал собираться уходить. Но тут заявилась сестра из института и потащила в свою комнату. Включила музыку почти громко и бухнулась по-турецки на кровать. Вот у неё точно голубые глаза. Она с любопытством смотрела на меня.

Я мрачно развалился в кресле и дымил в потолок. Обычно Аня гоняет меня за курево, но сейчас удовлетворилась открытым окном. Странно, она всегда меня гоняла, хотя и младше на восемь лет. Есть в ней это качество, которое не зависит от возраста. Первый раз через пару дней после рождения, когда я заглянул в её огромные глазищи, и она что-то слабо замяукала. Иногда мне кажется, что я любил её больше, чем родители. Пока не встретил Таню. Я улыбнулся.

— Ну, рассказывай, — не выдержала она.

— О чём?

— О жизни, чему сейчас улыбнулся.

— Вспомнил тебя маленькой.

Она поморщилась.

— Вот только давай без ностальгических воспоминаний. Лучше, как ты живёшь?

— Как видишь.

— Вижу пил не просыхая. Ударился о жизнь.

— Почти.

— Мне жаль. Правда.

— Знаю, ты уже говорила. Но всё равно спасибо. Лучше скажи, ты меня ревновала к жене?

Она усмехнулась, раскачиваясь в такт музыке.

— Ударился о Фрейда? Конечно ревновала. Любимого брата, мою собственность, которую я растила все свои шестнадцать лет жизни¸ отбирает злобная красивая стерва.