Владимир Бочкин: Повод жить (СИ)

Но как убежать от себя? И я понял, что ад — это я. Я уже мёртв, как все эти люди вокруг, как этот город, эта страна. Вместе со мной умерло всё, что окружает меня.

Кладбище. Вчера прошёл дождь и земля сырая. Я стоял на мокрой траве перед могилой жены. Потом присел на лавочку рядом и просто смотрел на фотографию. Вчера зашёл к её родственникам. Они встретили меня приветливо, но странное чувство, словно они молчаливо упрекали меня в чём-то. Хотя в чём я могу быть виноват? Меня там даже близко не было.

Отомстить? Но кому? Старый хрыч умер от инфаркта прямо на дороге и протаранил пешеходный переход. Его могила недалеко отсюда. Конечно, можно раскопать могилу и помочиться на его останки, но Таня бы такое не одобрила. Она даже в кино не могла смотреть ничего кроме сентиментальных фильмов о любви.

Я смеялся над ней, говорил, что фильмы про любовь отстой. А она сердилась и убеждала меня в том, что любовь — это лучшее, что есть в мире. А значит фильмы о любви — самые правильные фильмы на свете. Может она права, и любовь лучшее, что есть в жизни, но она к тому же самое мучительное чувство, но не самое сильное. Смерть сильнее. Моя любовь не защитила жену от гибели и её любовь не может спасти меня от самоубийства. Всё напрасно.

— Вам виднее, но я бы не был столь категоричен.

Я вздрогнул. Оказалось, я разговариваю вслух. А рядом со скамейкой стоит тот самый могильщик, что оттеснил меня от могилы во время похорон. Невысокий, но жилистый, с куцей бородкой. Бывший интеллигентный человек или их сейчас по-другому называют? Не важно. Названия меняются, а суть остаётся. Образованные люди вдруг становятся бомжами, землекопами на кладбище или бог знает кем ещё.

— Разрешите присесть.

— Да, конечно.

Я досадливо подвинулся, но сил возражать не было. Сейчас начнёт рассказывать как он здорово жил, но потом пристрастился к бутылке, у него по пьянке увели квартиру, а у меня совсем нет настроения его выслушивать. Но он меня удивил. Деловито пристроился на скамейке и зажёг сигаретку.

— Скоро собираешься кони двигать?

— Что?

Он вздохнул.

— Когда собираешься в могилу?

Ах, да, он же слышал мой монолог.

— Не знаю, пару тройку дней. Надо дела уладить.

Он серьёзно кивнул.

— Это правильно. Торопиться в таких делах не следует. Ты, я вижу серьёзный человек. Главное всё путём устроить. Ты могилку здесь наверное хочешь, рядом с женой?

— Да.

— Устроим. Бабки есть?

— Есть. На книжке немного.

— Договоримся.

Он благодушно тянул дымом.

— Если не секрет, чего намылился? Ты молодой, баб ещё полно будет. Да не зыркай, я ведь жизнь знаю. Все плачут, рыдают, а потом ничего, смиряются. Жизнь она великий примиритель.

— Значит я не такой как все. И других мне не надо.

— Что так?

Я помолчал. Даже не знаю как объяснить.

— Жизнь победила меня, вот в чём дело.

Мы долго молчали, а потом он произнёс.

— Я так полагаю, что жизнь — дорожка, а не ворота. Это цирк, а не гопник с арматурой. Небо, никого не давит, можно на травке поваляться, а можно поле сеять.

— Меня давит земля под ногами. Два метра земли над моей женой.

Он пожал плечами.

— Это минута, а впереди часы.

— Ты называешь смерть моей жены сиюминутной проблемой?

Он вздохнул.

— Вся наша жизнь цепочка минут, а душа вечна. Как можно менять одно на другое! Как их вообще можно сравнивать! Горе пройдёт, ты снова будешь улыбаться. Нельзя остановить реку.

— Можно, только получится болото.

— И ты хочешь жить в болоте?

— Я вообще не хочу жить. Я человек огня. Раньше от любви сгорал, теперь от боли, потом на адском костре гореть буду.

— Твоё тело и душа принадлежат не тебе, а Богу. Он дал их тебе, он и заберёт, когда придёт время.

— Очень глупо. Если моё тело и моя душа принадлежат не мне, то кто же я? Если богу не нравится то, что я делаю или собираюсь сделать, то есть простой выход. Пусть надевает моё тело, забирает душу и живёт сам. Но если это моя жизнь, то я буду распоряжаться ею по своему усмотрению и спрашивать бога не стану.

— А ты вообще веришь в Бога?

— Не знаю, — сказал я, — мне всё равно.

Он изумлённо посмотрел на меня.

— Как нормальному человеку может быть всё равно, есть Бог или нет! Это же вопрос смысла и бессмертия души. Разве тебе всё равно, есть в твоей жизни смысл или нет? Будешь ты жить вечно или нет?

— Таня была моим смыслом жизни, а присутствие или отсутствие бога ничего не изменит в моей жизни. Он предал меня.