Ольга Толмачева: Подружка

— Я танцевала на сцене — танцевать люблю…

— Хорошо танцуешь? — Света не заметила, как перешла на «ты». — Я так и думала. У тебя спина — свечка.

— В студию в Москве ходила. Увидел меня — подошёл, — Аня прикрыла глаза. — Музыка красивая… А потом по городу шли… от Триумфальной арки по Елисейским полям… Я на ветру кружилась…

…И они в тот вечер, переплетясь руками, вышли под чёрный купол неба. Над головой звезды…

Светлана перевела дух. Приложила к щекам руки — горячие…

«Солнце — одно, а шагает по всем городам», — читал ей Игорь. Марина Цветаева — она её обожает!

«Солнце — моё. Я его никому не отдам», — радостно повторяла за ним.

«В вечную ночь пропадёт, — погонюсь по следам…», — кричал он к звёздам.

«Солнце моё! Я тебя никому не отдам!» — Думала, все забыла…

Когда это было? Сто лет назад!

Шли по набережной Москвы–реки, не замечая времени.

— Как будто время остановилось… — сказала Аня. — Я тогда поняла — хочу быть с этим человеком… Только с ним! Понимаете? — Мальвина смотрела так, будто душу выворачивала. Ребёнок, у которого отняли игрушку…

— Анечка! Девочка! — Света судорожно выдохнула. — Ты не поверишь… Со мной подобное происходило. В твоём возрасте… Я знаю, как теперь это…

— Больно! Везде больно! — воскликнула девушка.

— Это пройдёт, Аня! Подождать нужно!

— Не знаю, что теперь делать… — Мальвина обняла себя за плечи и закрыла глаза.

— Только ждать…

— Ждать? — удивлённо посмотрела на Светлану. — Он не вернется… — Уткнулась головой в колени, отгородившись волосами, как стеной.

— Ждать — чтобы прошла боль. А она пройдёт — обязательно… — прошептала Светлана.

— Пройдёт? А что потом? Пустота? Что вместо этого? — Аня положила локти на столик, вплотную приблизилась. Глаза–озера грозили залить.

— Потом? Жизнь. И любовь — совсем скоро…

— Мне больше никто не нужен. Понимаете? Ни–кто! Я больше никого не полюблю!

— Это сейчас так кажется. Новая любовь будет другой — это точно, не такой яркой, зато более глубокой, надёжной. Родите кучу детей…

— И детей у меня не будет! Потому что все бесполезно!

Светлане тогда тоже казалось, что жизнь закончилась. И нет больше в ней радости. Глупая! Все самое ценное, настоящее — впереди. Но как сейчас это объяснить Мальвине?

Сейчас — невозможно.

Света вспомнила, как впервые почувствовала в животе пробуждение новой жизни — толчок пяткой. Или головой? Локтем? Сын — маленький пыхтящий комочек: смешной, тёплый, весь в складках. До сих пор на коже, на губах чувствует лапку, которой Антошка толкался, — гладкую, сладкую… Целовала… Крошечные пальчики… Надо же! И ноготки — маленькие жемчужинки…

А муж? Он подарил ей это чудо… счастье — быть матерью. С ней — ни с кем другим! — захотел вить гнездо, родить сына. Это дорогого стоит! Что прежние слезы?

Но сейчас Аня это не услышит…

— Я тоже тогда думала, Анечка, что безнадёжно заболела, — сказала Светлана глухо, — и нет исцеления, и моя жизнь раскололась. Знаю, милая девочка, сейчас так больно, что и слов утешения не найти… Каждый день — серый… Кажется, навсегда…

— А он кто? Высокий? — подняла голову Аня. Взгляд — как у побитого котёнка.

— Уже не помню… — Света пожала плечами.

— Как можно не помнить? — не поверила ей Мальвина и возмутилась.

— И вы забудете…

— Я? Как такое можно забыть? — выкрикнула в лицо, негодуя. И сразу взгляд — дерзкий, колючий, непонимающий. — А говорите — «любили»…

— Очень! Все, что я скажу сейчас, покажется вам, Анечка, гадким, жестоким. Отвратительным! Вам тяжело слышать — слишком свежа рана. Это скоро пройдёт. Только память останется о том времени. Будет окутывать тёплой волной. Ведь у вас это впервые?

— Такое? Чтоб невозможно дышать? Да, в первый раз… — прошептала.

— Сожмите зубы, потерпите. Исчезнут и боль, и обида — только подождать нужно…

Мальвина закрыла глаза и замотала головой, поднимая в волосах бурю, не соглашаясь. Опустила голову, обхватила руками лоб — в обруч взяла — уткнулась локтями в колени. Съёжилась, сжалась, затихла… Отгородилась от всего света, захлебнулась в печали.

И ей тогда было плохо…

Сколько раз брела по городу, с замиранием сердца оборачивалась — чудился знакомый силуэт, похожий голос. Запах.

Боже! Какой взбалмошной дурочкой она была! Какие непостижимые поступки от любви совершала! Ей говорили, стараясь успокоить, что все не так и её герой вовсе не тот, кого она себе выдумала. Все проще, легче, бледнее. Но разве это важно? Она хотела его видеть таким! Наделять, придумывать, фантазировать.