Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— Может, бросить все это, к черту? — выпустив клубок дыма, обронил брат. Добьюсь, чтобы убытки списали, пусть забирают клетки… Сволочь председатель, даже косить не разрешил! Чем будем зимой кормить животину? Да что же это делается? С трибун в Верховном Совете обещают нам, арендаторам, любую помощь, а местное начальство палки в колеса вставляет! Вредят ведь все! И нет сейчас никакой авторитетной власти, которая бы навела порядок в этом деле и решила хотя бы один жизненно важный вопрос для арендатора! Ни райком, ни райисполком, ни поселковый Совет — никто ничего не решает. Да что это — наступило полное безвластие? Анархия? Или саботаж? Вся власть Советам! — митингуем в городах, а нищие Советы не знают, что делать с этой властью. У них денег нет, зависят от всех. Не привыкли ничем командовать, ничего решать… Дай им средства, реальную власть — черт знает, как они ее будут использовать? Нет людей в глубинке, которые бы умели вершить дела. И где их взять? Эти же самые депутаты сидят в Москве, а на местах-то их нет? Ну, выбрали в глухомани в местные Советы тех же самых людей — других-то тут нет — и «править» они будут по-старому. Тут же к ним кинутся хитрые кооператоры, задарят подарками, засыплют обещаниями, урвут «кусок» и будут жиреть, обогащаться. А кто честно горб гнет на земле, никакой от них помощи не добьется.

— Я и сразу знал, что в первый год кроликоферма не принесет нам дохода, — сказал Николаи — Зачем тебе нужно было обещать райпо тысячу кроликов к концу года?

— По моим подсчетам так выходило…

— Обещали прислать комиссию и списать хоть убытки?

— Они знают, что мы по двенадцать часов в сутки вкалывали на участке, — проговорил брат, — Приезжали, видели, за сколько мы дней сколотили почти сотню клеток. А кролей привезли без родословной, я даже не знал, сколько маткам месяцев от роду? Нужно было двадцать самцов, а они прислали сорок! Хотел поменять на маток двадцать штук, отказались принять, мол, им некуда самцов девать, а маток больше нет… — Геннадий полез в карман пиджака и протянул брату измятый листок. — Почитай!

Председатель колхоза Щавлович сообщал, что никаких земельных угодий колхоз не предоставит тов. Снегову, а также отбирает у него по решению правления по ошибке отрезанный весной кусок пахотной земли.

— Что он, с ума сошел? — удивился Николай. — Говорил же, что для пасеки даст нам место, посадит рядом клевер, гречиху…

— Накрылась пасека, — махнул рукой брат, — Раздумал наш пред. Кому-то напел в уши, что вообще арендаторы в колхозе не нужны. Выживает нас отсюда, неужели не чувствуешь?

— В газету надо писать, — поразмыслив, сказал Николай.

— Плевал он на газету, райисполком и райком в придачу, — со злостью вырвалось у брата. — Нету власти, Коля? Неужели не видишь? Говорят красивые слова, обещают златые горы, а на месте все торпедируется. Это же саботажники! Им никакие перемены не нужны. Приспособились за семьдесят лет ни за что не отвечать, обворовывать государство, бить баклуши. Зачем им головные боли с нами?

— Я напишу в областную газету или даже в «Правду», — пообещал Николай.

— Каждый день в газетах о мытарствах арендаторов пишут, а толку? По-моему, теперь даже рубрики «По следам наших выступлений» нет. Да и никто не напечатает. У них тыщи таких писем.

К ним подошел Леонтий Владимирович Катушкин, наверное, специально сидел у окна и ждал, когда приедет Геннадий. Бывший министерский работник был на редкость любопытным, делал вид, что сочувствует им, но палец о палец не ударил, чтобы чем-нибудь помочь, зато бесплатные советы давал в изобилии! Это он любил. В сером ватнике, теплых резиновых сапогах и в пушистой кепке с козырьком, Катушкин присел на свое любимое бревно у сараюшки, достал крупное розовощекое яблоко из кармана, надкусил и одобрительно покивал головой, мол, сладкое… В этом году у всех уродился небывалый урожай яблок. По ночам ломались перегруженные плодами ветви, не помогали даже подпорки. Николай, лежа наверху, слышал, как с шелестящим шорохом шмякались яблоки на землю.

— Эх вы, арендаторы! — произнес Леонтий Владимирович. — В саду яблок прорва, а вы ни одного не продали! Говорил же вам, что в Москве яблоки нарасхват. У нас всегда так: в садах прорва фруктов, а в крупных городах шаром покати! Ни у кого голова не болит, чтобы туда подвезти. На двух машинах с прицепами махнули бы в Москву или Ленинград и вернулись бы с карманами, полными денег.

— Мы не торгаши, — не очень-то вежливо заметил Гена.