Рена Юзбаши: Целая вечность и на минуту больше-2

— А что теперь будет с твоей позицией? — ответ был совершенно очевиден, но мне как–то слабо верилось в то, что это может быть правдой.

— Совершенно не привлекает — исчез самый главный компонент моей работы: мозолить тебе глаза. Я прервала свой контракт, проще говоря, уволилась, — она посмотрела мне прямо в глаза.

— Ежик, ты двинулась. Меня выслали: ни престижа, ни перспектив, ни денег после этой истории у меня не будет. А ты с какой радости бросила работу? — я все еще продолжал искренне недоумевать.

Она встала и поежилась:

— Холодно, у меня ручки замерзли. Так вот как ты меня называешь? Ежик?

— Ты колючая, но только на вид. Стоит тебя взять в руки, как ты убираешь свои иголки, чтобы случайно не уколоть. А если и выпускаешь их, то только потому, что тебя вынуждают защищаться, — смутившись и чувствуя себя полным дураком, я взял ее руки в свои. Она тихонько вздохнула:

— Я так понимаю, что у тебя тоже есть новости, которыми ты хотел бы поделиться. В Монголии откроют наше посольство — только для того, чтобы тебя туда послать?

— Ты знаешь, после этой истории даже в Монголию меня не послали бы. Так что я подал в отставку.

— Я завтра спрошу, что ты сделал, хорошо?

— Хорошо, — не отпуская ее руки, я засунул ладошку к себе в карман пальто и потянул к своей машине. — Последние несколько лет я мечтал пройтись по бульвару посреди рабочего дня. Как ты думаешь, моя развалюха довезет нас до набережной?

— Это самое меньшее, чем она сумеет расплатиться с тобой за то, что ты ее не продал перед отъездом, — Марьям улыбнулась. — А ты угостишь меня пломбиром?

— В такой мороз? Заболеешь ведь, глупышка! — я ласково посмотрел на нее.

— Не-а, я целую вечность мечтала наесться мороженого до отвала в такой мороз, на нашем бульваре, с тобой — именно в этой последовательности, — она засмеялась и прижалась ко мне.

Мы сели в машину, и я повернул ключ. Эта развалюха, которая помнила еще те времена, когда я был третьим секретарем, как всегда, не заводилась с первого раза, я вполголоса чертыхнулся. Марьям засмеялась:

— Не поминай черта всуе, — у нее сияли глаза. Она была так счастлива, и я был готов отдать жизнь, чтобы ее глаза остались такими блестящими навсегда.

Напротив стоял бородатый мужик и как–то странно смотрел в нашу сторону. И чего уставился? Можно подумать у него никогда проколов с машиной не было. Я озабоченно нахмурился:

— А я помню этого человека. Он вечно в Женеве перед твоей работой с пикетами стоял, все требовал, чтобы признали его народ многострадальным. Интересно, что он здесь делает? Им же въезд в нашу страну запрещен, — говоря все это, я механически повернул ключ в гнезде зажигания еще раз.

Спустя мгновение до меня все как–то сразу дошло. Судя по тому, как Марьям судорожно вцепилась в мою руку, она тоже все поняла. Я посмотрел Марьям в глаза — нам совсем не было страшно. Мы заслужили покой.

«Вчера, 30 декабря, в 15:30 перед зданием Министерства иностранных дел был взорван автомобиль, в котором находились Полномочный и Чрезвычайный посол Арслан Галибов и глава Красного Креста Марьям Ахмадова.

Как заявили в пресс–службе МВД, по предварительным данным речь идет о теракте, хотя на сегодняшний день ни одна из террористических группировок не взяла на себя ответственность за взрыв. Возбуждено уголовное дело по статье «организация и осуществление террористического акта». В интересах следствия подробности дела не разглашаются.

Министерство иностранных дел Республики выражает самые глубокие соболезнования родным и близким погибших.»

КОНЕЦ.