Александр Грог - Время своих войн 3-4

Миша смотрит с подозрением. Ждет — что добавят, к чему ведут. Миша душой толст, да не прост. Не таков, как кажется.

— Оружие — это святое?

— Ну! — подтверждает Миша.

— Значит, твои портянки к святости. Приобщили, так сказать…

Сашка недовольно морщит лоб, не любит он все эти сомнительные шуточки про «святость».

— У тебя, знаю, запасные есть, — успокаивает Казак. — А нет, у Седого натырем. Он запасливый…

Удалой во всем, не за одной ложкой потеет, хотя и удивляешься как в него- это столько же входит! — но видно «топка» у человека такая, быстро все выгорает, Миша в еде прогрессист, а в снаряжении — консерватор. Обожает сапоги, категорически не признает кроссовки, ботинки (пусть даже — «берцы») и прочую шнурованную ерунду. Да и ему они, словно чувствуя, что не под характер, не служат — разваливаются. Миша готов терпеть только кеды и только в Афгане — предпочитая литовские — резинового завода «Калев», только из тех и можно еще подобрать на ногу. Но и эти, что называется — «на раз». Очень быстро большой палец ноги прорывал себе лунку, и потом торчал самым нахальным образом, вгоняя в смущение на контрольном построении…

Давно заметили — лучше всего мыслится на чистке оружия.

— Предложения? Только без всякого — «подкрались на танке» и тому подобного…

— Да, на танке бы, тихонько так, на цыпочках, да шепотом из главного калибра… Хорошо! — мечтательно говорит Петька — Казак: — Есть у них там танки?

— Целых полторы штуки! — острит Леха. — На всех трех наших «центровых» как раз по половинке приходится.

— Легковушку под кино переоборудовать!

— Эй, кто–нибудь — ймите бэтмена!

— А что у нас в общем по транспорту получается?

— По легковушкам, тут как не крутись, а машин тридцать–сорок понадобится, — говорит Извилина.

— Это на семерых–то?

— Да.

— Трудновато придется. Получается, что каждому одновременно на пяти сидеть. Руки–ноги не поразъезжаются?

— Меньше никак. Точек не много, но надо продублировать — расставить страховочные, иначе застрянем, не уложимся.

— То ли дело на танке! Может, танк угоним? Так и не сказали — есть у них танки? Извилина?

— Есть…

— На танке оно, конечно, сподручнее, но слишком заметно.

— Ладно, если они по собственной глупости в город танки введут, берите танки — катайтесь. Но не раньше, чем свои объекты сделаете. И что б потом на «конечный» успели!

— Что еще? Давай по мелочам.

— Ключи на машины должны быть у всех.

— На все?

— Да.

— По тридцать пять штук каждому? И это только по легковым? Семь комплектов?

— Восемь.

— Карманы порвем.

— Не порвем.

— Запутаемся — какой куда.

— Номер на ключе, номер краской на машине. Отработала — свой ключ сломал. А если предназначена для блокировки, то сломать прямо в замке.

— Тогда прошу ключи надпилить — я не Миша!

— Все равно много получается, надо бы «задвинные» особо выделить — цветом, и по центральному району тоже своим.

— Принято. Что еще? По мелочам?

— Взрывчатки не хватит.

— Даже если нашу вывезем?

— Нашу бы не трогать. Пригодится.

— Тронуть придется.

— Тогда, только ту часть, что с войны. Есть еще гранаты противотанковые — много.

— Запальные трубки ни к черту!

— Переделать. Все равно нам их не бросать, а закладывать.

— Переделать под пятнадцать–двадцать секунд. Бегать не разучились?

— С тобой разучишься!

— Двадцать?

— Годится, тут можно и трусцой.

— Принято. Только «шуму» все равно не хватит. Где остальное взять?

— Гробануть у белорусов. Знаю одно местечко…

— Я тебе гробану!

— Действительно, не оскорбляй соседа! Не по–людски…

— Где тогда?

— Извилина, а нельзя в сопредельных, поближе к месту, свечной заводик наладить? Небольшой такой… С выходной мощностью тонны на три?

— Можно. Только проще готовый купить или арендовать…

— Ты когда туда?

— Можно хоть завтра.

— Опять бриться каждый день будем? — спрашивает Миша.

— Распустились! — крякает Седой. — Опартизанились!

— Зеркал не держишь. Только в бане один осколок на всех, — жалуется Миша. — В него не разглядеть — что брить.

— Зеркало на твою рожу невиноватое, — говорит Сашка, намекая не на кривизну (Миша и лицом скроен ладно), а опять же на размеры, на то, что не каждое зеркало личико Михаила в себя вместит — ушам проблема, за рамкой остаются…

«И на что эта головушка такое туловище занимает?» — задается вопросом Сашка, утешаясь тем, что сам, и вовсе не на чуток, крупнее Казака. Пусть Петька — Казак ничуть не озадачивается собственными размерами — разве что, в шутейной форме — подтрунивает над самим собой, но зато и напарник у него не столь велик. Нет такого контраста! Сашка же рядом с Мишей смотрится неважно, едва ли не анекдотично. Впрочем, рядом с Мишей все смотрятся вяленько — таков уж он: не только размерами, но и здоровьем от него пышет, как от печки, сразу понимаешь — этот рельсу на плечах согнет, даже не крякнет. «Вот уж наделил Господь — интересно у скольких под то занял?» — думает Сашка грешное, считая, что и у него без спроса отняли…