Александр Грог - Время своих войн 3-4

— Опять — чистил — забыл?! Разгильдяй!

Сашке такое слышать обидно. Сашка знает, что не его рук дело. А чьих — не знает и знать не хочет…

Не сложились отношения…

— Пока все не расстреляете — спать не пойдете!

Бывает и такое… Это же не стрелковые подразделения пехоты, где, хорошо, если раз в два месяца отстреляться выведут, и не стройбат, про который шутят, что они там настолько страшны, что даже автоматов не дают. У стрелков ВДВ, пусть самых обычных рот, есть определенные нормы, которые надо выполнять. Нормы отпущены на все: на бег, лыжи, парашютные прыжки, «полевые выходы», кинофильмы, политинформацию… Отпущены и на стрельбы (в том числе и ночные). Иногда, хоть как время не растягивай, а не укладывается все это в графы ежеквартального отчета, через какое–то время выясняется — опять недобрали по стрельбе, Тогда всех срочно гонят в «поле» — на стрельбище. Иногда (случается же такое!) совпадает с тем, что выходят сроки хранения боеприпасов — их надо срочно «расстрелять». Не в воздух же? Тогда и появляется такой дурной приказ, даже не приказ, а намек — «патронов не жалеть!», и стрелковые упражнения — для специалистов ли, не специалистов — как хочешь, а надо проходить по несколько раз. Сперва занятно, но потом превращается в работу, в мутотень.

С какой–то серии уже никто не обращает внимания, что стрелки берут с собой уже по четыре рожка. Смотрят в упор, но не видят, что некоторые умельцы и больше пихают под ремни… Но тут, как не крутись, а всякая стрельба в зачет, от этого не отвертишься. Сложно это. Надо так отстреляться, чтобы последнюю мишень завалить последними патронами. Упали мишени, закончилось время на их отстрел — отбой — больше стрелять не смей, с контрольной вышки заметят.

На Сашку опять сердятся. Пихают четыре рожка, а возвращается — три полные. Свои мишени повалил и чужие, но опять так быстро, что «соседи» не успели собственный припас «расстрелять» (пусть даже и в воздух). Значит, опять придется идти, накапливается очередные серии, и дневные стрельбы обязательно в перейдут в ночные. А потом еще чистка оружия. Это когда спать ляжем? Тошнит уже от этих стрельб!

Сашка тоже чувствует, что озлобился, кто–то, вроде бы случайно, двинул локтем на раздаче патронов, когда вскрывали очередной цинк, рвали коричневую бумагу, набивая рожки, кто–то сказал обидное словцо… Сашке опять идти — стрелять за себя и других. Всякая стрельба зачетная — на оценку идет роте. А потом снова. Наверное, всю службу так и будет. И кажется ему, что «его инвалиды» сейчас смотрят на него с неодобрением…

Сашка на направление выходит злой. Валит «гнезда», «поясные», «ростовые парные» («бегунков») и самую дальнюю непутевую поднимающуюся мишень под названием «вертолет», уже навскидку — своих валит и чужих, без разбора — не давая никому сообразить — что к чему. Только показались, уже и падают. На каждый показ по два патрона, что делает всегда, поскольку с автомата требуют непременно очередями, а сколько именно должно вылетать не оговаривается — все, что больше одного вылетело, считается очередью, а палец Сашки на этот счет очень чуткий. Все, как требуют: «лежа», «с колена» после пробежки, на ходу… Перезаряжается — за руками не уследить, и на второй показ «бегунков» не отдает никому, и пулеметные гнезда — все четыре, так и валит, не дает «проморгаться», и «вертолеты». Кто–то с досады палит в пустоту, лишь потом соображая, что–то смешно получилось, с запозданием немаленьким…

Майор из тех, кто мало обращает внимания на подполковников и даже некоторых полковников, знающий, что на всю жизнь застрял в майорах и нисколько этим не печалившийся, находящий в этом какой–то особый понятный только ему шик, майор того возраста, когда положено на собственном огородике грязь месить, а не на стрельбище, заглянувший «на огонек» скорее по привычке, чем в надежде накопать для своего «родного» подразделения нечто интересное, не может оторвать глаз от окуляров, и только едва слышно нашептывает себе под нос:

— Бляха муха, что творит, что творит!..

Сашка возвращается на начальный рубеж, ни на кого не смотрит, хотя взгляды на себе чувствует. Всякие взгляды, в том числе и растерянные.

Не успевают штатное: «Оружие к осмотру!», как с вышки своя команда — злая:

— Последней четверке прибыть на командный пункт стрельбища!

И в досыл вечное–подхлестывающее:

— Бегом!!

При Сашке впервые такое — чтобы не оценки объявили, а потребовали к себе самих стрелков.