Александр Грог - Время своих войн 3-4

Ислам еще способен на здоровые реакции, меж тем, христианство терзают болезни. Когда–то прогрессивное, воспитывающее учение, снимающее излишнюю агрессию молодого человечества, втолковывая о прощении врагов и несопротивлению злу, пытаясь следовать этим установкам, ставшими канонам, все это сыграло ему дурную шутку — приблизило старость и немощь.

Вразумить веру невозможно. Она высшая из форм разума и равна безумию. Вера продолжает с того отсчета, на котором мышление отказывает — в этом ее исключительная сила. Дальше веры уйти невозможно, за ней черная дыра абсурда. Вере предназначено держать последний бастион меж формами усредненного разума и абсурдом высшей силы.

Лжи столь много, что Правда больше не имеет никакого значения. Оболгут все! Вашу ли правду, чужую, но какой бы она не была чистой и цельной, порежут на куски и затолкают в грязь каждый.

Можно только творить легенды и в них верить. С легендами это проделать сложнее — легенды неуловимы. Легенду не ухватить, она — Вера. Ей не нужно ложе фактов, на котором будут насиловать всякую правду. Легенда крепче веры, в ней нет канонов, которые подвергнутся осмеянию — основа ее собственная логика каждого человека, способного верить, что «так оно и было на самом деле».

…После проводов Седой вздыхает и говорит:

— У Денгиза, сколько бы не было людей, а для этого дела не хватит!

— Потянет! Семья большая. Сказал — всем кланом возьмется.

Седой опять вздыхает, не укоризненно, а озабоченно, никак не может привыкнуть к размаху операции.

— Войну затеваешь. Ведь, вроде ввосьмером собирались?

— Воевать будем ввосьмером. Это наше снабжение — возьмут во время нашей операции то, что необходимо для следующего этапа.

Седому и первый этап кажется едва ли возможным, а тут… Нашли на что замахиваться — на само еврейство! Но молчит… Про это пока молчит.

— Раз сшито на живую, так жди прорех. «Темную» свою не засвети! И в Европу все–таки с Казаком? С балбесом? — спрашивает Седой. — Не натворил бы там…

— Чего не натворил?

— Внепланового.

— Шапку возьму обязательно. Без Шапки не получится, — говорит Извилина.

— Тогда скажи, чтобы готовился как следует.

— Это как? — вмешивается Казак

— Брюки отутюжь!

— Это зачем?

— Во–первых, член НАТО…

— Так уж и член! Маленький такой членчик…

— Хулиган, придурок, антисоциальный тип! — взрывается Седой, но глаза веселые.

— Для того и держим, — говорит Извилина. — По нему задача.

— А Миша тогда тебе зачем? Уравновешивать?

— Свадебным генералом! Мишей мы светить будем во всех закоулках. Миша — это как положительный образ мероприятия.

— Я, значит, на образ не тяну? — нехорошо удивляется Казак. — Между прочим, если все мои побрякушки, африканские включая, на грудь понавешать… Это такой иконостас получится, это такие образа!..

— Образина ты! — в сердцах говорит Седой.

Между Петькой — Казаком и Енисеем много общего. Петька, как и Седой, узловат. Это костно–мышечное. Седой, как и Петька, с неосторожных «неправильных» слов готов узлом завязаться. Это душевное. В диверсиях случаются дела хулиганские. Седой такое перерос, сторонится, а Петьке — в самый раз, в пору…

— Орлы мух не ловят! — говорит Петька.

— Видом орел, умом тетерев! — намыливает свое Седой.

— Весна покажет — кто где срал!

Это уже Лешка — Замполит — это он вроде как, «примирить» пытается, масла в огонек добавив.

В веселой компании и зевать не скучно…

----

ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

В конгрессе США 535 человек, из них:

117 — прямо или косвенно замешаны в ложном банкротстве,

84 — задерживались за езду в пьяном виде,

71 — были лишены кредитных карточек за неоплату,

29 — обвинялись в насилии над женами или любовницами,

19 — подделывали чеки,

14 — арестовывались за употребление наркотиков,

8 — воровали в крупных универмагах,

7 — арестовывались за мошенничество,

3 — были предъявлены обвинения в насилии,

21 — в настоящее время находятся под следствием…

/данные 2001 года/

(конец вводных)

----

— А кто у них там министр обороны?

— Сначала какая–то баба была, потом какой–то мужик, потом бывший главный финансист, лунатизмом болеющий. Но этот недолго отбыл — тут же самоснялся, как наигрался в пистолетики–вертолетики.

— Тогда, думаю, «прибалтийский случай» опять замкнет страну на бабу.

— Не должны. Президент у них тоже баба. Второй срок отбывает. Непропорционально получится.