Александр Грог - Время своих войн 3-4

А лександр ГРОГ и Иван ЗОРИН (аватары) представляют:

ТРЕТИЙ — «Миша — Беспредел»

Дроздов Михаил Юрьевич, воинская специальность до 1990 — войсковой разведчик в составе спецгруппы охотников за «Першингами», в 1978–79 — проходил практическое обучение в Юго — Восточной Азии (Вьетнам, Камбоджа). Командировки в Афганистан. Был задействован в составе группы в спецоперациях на территории Пакистана (гриф секретности не снят). После официального роспуска группы проходил ежегодный курс переподготовки частным порядком. Штатный пулеметчик подразделения. Последние десять лет работал по контрактам в странах Африки и Азии.

По прозвищам разных лет:

«Миша — Беспредел», «Дрозд», «Малыш», «Мышонок», «Слон», «Экспресс», «Молотилка»…

ВТОРОЙ — «Сашка — Снайпер»

Сорокин Александр Алексеевич, воинская специальность до 1990 — войсковой разведчик в составе спецгруппы охотников за «Першингами», в 1978–79 — проходил практическое обучение в Юго — Восточной Азии (Вьетнам, Камбоджа). Командировки в Афганистан. Был задействован в составе группы в спецоперациях на территории Пакистана (гриф секретности не снят). После официального роспуска группы проходит ежегодную переподготовку в ее составе частным порядком. Штатный снайпер подразделения. Последние десять лет работал по контрактам в странах Африки и Азии.

По прозвищам разных лет:

«Сашка — Снайпер», «Сашка — Мороз», «Сорока», «Левша», «Левый», «Циклоп»…

АВАТАРА (парный псимодульный портрет):

Ульян Кабыш и и Куприян Желдак были мастерами своего дела. «Ну, ну, парень, — надевал петли на шеи Ульян, — бабы и не то терпят, а рожают…» «Обслужу по первому классу, — подводил к плахе Куприян, — и глазом не успеешь моргнуть…»

Городок был маленький, всего одна тюрьма, и палачам было тесно. Едва Ульян доставал веревку, как за спиной уже с мрачной решимостью вырастал Куприян, остривший топор. Перебивая друг у друга работу, они перебивались с хлеба на квас, и лишь после казней позволяли в трактире штоф водки под тарелку кислых щей. Их сторонились: женщины, указав на них детям, мелко крестились, мужчины плевали вслед. «Наше дело тонкое», — ухмылялся Ульян. «Выдержка в нем, как верный глаз…» — поддакивал Куприян.

Кто из них донес первым, осталось тайной. Но он скоро пожалел — обиженный не остался в долгу. Ульян обвинялся в измене, Куприян в хуле на Духа Святого. Клевета полилась рекой, затопляя горы бумаги, заводя следствие в тупик. Не помогли ни дыба, ни кнут — на допросах каждый стоял на своем.

«Ну что ты, как клоп — тебя раздавили, а ты все воняешь», — твердил на очной ставке Ульян.

«Прихлопнул бы, как таракана, — эхом отвечал Куприян, — да руки марать…»

Но до кулаков не доходило — боялись судебных приставов, привыкнув, чтобы все было по закону.

Разбирательство провели на скорую руку: улик не было, слово против слова, и присяжные, чтобы не упасть в грязь, решили не мелочиться, сослав обоих.

Приговор слушали молча, не отводя глаз, и каждый радовался, что пострадал обидчик.