Александр Лекаренко: Крылья

— Йосиф Леонидович! — кудрявая головка Аллочки, которую очень украсили бы маленькие черные рожки, просунулась в кабинет. — А? — сказал Рубин, рефлекторно берясь за пульт телевизора. — Включайте, включайте. Киев горит.

На экране мелькнула горящая автомобильная шина, и Рубин несколько расслабился — это был еще не пожар. Но голос комментатора, фраза за фразой, убеждал его в том, что Аллочка не поторопилась, — … что привело к усилению напряжения между Востоком и Западом, — говорил комментатор, — Когда после третьего, беспрецедентного в истории страны, тура президентских выборов результаты голосования остались неопределенными, а срок полномочий прежнего президента истек, в образовавшийся вакуум власти хлынула волна гражданского недовольства, которую оказались не в состоянии сдержать государственные структуры, размытые длительным политическим противостоянием. — На экране появились толпы людей, штурмующих какое–то здание. — Руководство НАТО, под давлением США и в обход Совета Безопасности ООН, приняло одностороннее решение о введении войск в Украину, — продолжал комментатор, — Мотивируя свои действия стремлением защитить мир и демократию, необходимостью противостоять волне терроризма, а также ссылаясь на устный запрос некоей неуказанной парламентской группы. — По экрану потекли колонны бронетехники, мелькнули самолеты с белыми звездами и черными тевтонскими крестами на фюзеляжах. — Население Запада Украины, в целом приветствуя войска Альянса, выступило против присутствия польского и румынского контингентов, но выступления были жестоко подавлены. — В кадре появилась горящая деревня, и сразу вслед за ней — дивчина в лентах, подносящая хлеб–соль жующему резинку солдату. — Восток страны, поддержанный большим бизнесом, — продолжал комментатор, — Усматривающим в американском присутствии угрозу своим прибылям, демонстрирует резкое неприятие оккупации и вооружается. — На экране возник мордастый парень, раздающий с грузовика автоматы каким–то старикам и подросткам. — В столице не прекращаются стычки между националистами, коммунистами и военизированными группами из Донбасса, мятеж в войсках Киевского военного округа ставит под сомнение способность правительства стабилизировать обстановку, спикер парламента выступает с противоречивыми заявлениями. — На экране появился растерянный человек, размахивающий руками, затем — машины, разбегающиеся, как черные жуки, от здания с белыми колоннами. — Президент России выступил с резкой критикой руководства НАТО и США, российские вооруженные силы приведены в полную боевую готовность, объявлена мобилизация военнослужащих запаса до 35 лет. — На экране появились люди с «сидорами», толкущиеся у дверей военкоматов. — Боже ж ты мой! — простонал Рубин, — И с этим они собираются противостоять вакуумным бомбам?! — Почему же, не только с этим, — раздался голос у него за спиной, Аликс летящей походкой прошла от двери и села в кресло напротив него, — Есть еще ядерный потенциал, побольше, чем у НАТО и США вместе взятых, хватит на всю Европу, а кое–что и до Атлантиды долетит. — Кое–что и оттуда прилетит, — бросил Рубин, направляясь к бару. — Конечно, — Аликс пожала плечами, — За все надо платить. Но, если заплатить хорошо, то можно получить желаемое. — Что? — горько усмехнулся Рубин, ставя на стол рюмки и коньяк, — Урну для собственного пепла? — Урна — это уже очень много, — заметила Аликс, — Многие и этого не имеют и сдыхают под забором без всякой атомной войны. Но выжившие получат шанс, заплатив цену. — Это не они заплатят, — возразил Рубин, разливая коньяк, — Заплатят те, кто уже не сможет воспользоваться никаким шансом. — Верно, — согласно кивнула Аликс, — Как всегда. Персонально вы платите только за водку, а за ваш шанс всегда платит кто–то — ваши рабочие платят здоровьем, чтобы вы могли платить золотом, а ваша мать заплатила кровью за вашу жизнь. — Вот мы и заплатим своими жизнями, — угрюмо произнес Рубин, — Чтобы американцы процветали на своем гребучем острове. — Аликс расхохоталась, — Вы мстительны авансом и недальновидны, Йосиф. Нет никаких американцев. Есть раковая опухоль, которая изгрызает сама себя, как только лишится возможности питаться от тела всего остального мира. — Сначала она убьет тело, — заметил Рубин, — Она всех нас утащит под обломки своего Торгашеского централа. — На то и существуют хирургические операции, — нравоучительно сказала Аликс, допивая коньяк, — И больно, и кроваво, и в гарантах только слово хирурга, да Господь Бок, которого нет, — она стукнула пустой рюмкой об стол, — Но ведь и выхода–то тоже нет.