— Да, я шпион. Вы даже не представляете себе, как много я о вас знаю. Но если вам интересно, могу рассказать о себе.
Но Эля дотронулась до моего локтя и остановила меня:
— Не сегодня. Вы сказали, мы пробудем здесь полтора месяца. Я успею о вас узнать все. Только вот…
— Что, вот?
— Отпуск у меня всего три недели.
— Не беспокойтесь. Я уже звонил председателю другого района и предложил вашу кандидатуру на должность инспектора.
— Зря старались, Григорий Алексеевич. У меня высшее образование, но со школы меня выгнали за самодеятельное поведение.
— И это я знаю. Но по моей рекомендации у вас никогда никто не спросит документов. Пойдемте–ка в парк. Грех в такую погоду сидеть дома, — предложил я Эле и молчавшему весь вечер Аристарху. Но он отказался, понимая, что нам необходимо побыть вдвоем.
Некоторое время мы гуляли молча, потом Эля тихо заметила:
— У меня такое ощущение, что вы — мой ангел–хранитель. Почему вы принимаете такое участие в моей жизни?
Я посмотрел на небо. Собирались тучи. На горизонте мелькнули молнии и слышался далекий гул. Ветер зашевелил верхушки деревьев. И вот уже зашумел в листве. На нос мне упала капля дождя. Мы ушли довольно далеко от парадного подъезда.
— Сейчас будет ливень. Бежим быстрей, — взял я ее за руку, и мы побежали, смеясь, и едва скрылись под крышей веранды, как над нами раздался такой грохот, что мы интуитивно пригнулись.
Остаток вечера мы провели в гостиной. Я играл на рояле, Эля пела. Когда она проникновенно закончила петь «Снится мне море, солнце и ты…», я перестал играть, подумав: «Или сегодня ей все скажу, или набраться терпения?». Пожелав Эле спокойной ночи, поднялся к себе. Под звуки природной канонады и шум ливня, быстро уснул, мне впервые приснилась матушка. Она стояла в белом платье, совсем юная, как на фотографии. Голова ее была прислонена к плечу генерала. Матушка, не глядя на меня, сказала: «Гриша, мы все знаем. Будь счастлив. Приходите к нам вдвоем».
Меня, по сути, благословили во сне. От радости я заплакал и проснулся. Дождя не было. Рассвет едва занимался. Я вышел в парк. Нашел во флигеле грабли, метлу и занялся уборкой прошлогодних листьев, как когда–то матушка, начал с обелиска в углу сада и, как она, посидел перед этим на скамье. На душе стало светло и радостно. Все мои на небе были со мной, на моей стороне, и боги мои небесные заступники, и поверилось в хорошее будущее.
Птицы громко приветствовали восход солнца. Меня нашел Аристарх и тоже стал молча сгребать листья. Ему хотелось быть полезным на этом празднике жизни. Он был таким трогательным в своей старости, что я решил, получу новую должность, придется переехать в другой город, возьму его с собой. Я любил его. И не только его. Мне хотелось обнять весь белый свет.
Вечером мы гуляли с Элей, и я снова готов был признаться ей в любви и во всем остальном. Но в парке было так хорошо и торжественно, что я не знал начинать ли разговор сейчас. Мне нужно было навестить священника и договориться с ним о складировании портретов моих предков, прежде чем отправить их себе домой. И я предложил:
— Эля, а пойдемте–ка с вами к священнику!
— Зачем? — удивилась она.
— Да у меня к нему дело. Я его с рождения знаю. Не спрашивайте меня ни о чем. Пока это секрет.
Свет в окне батюшки уже горел, но дома ли он сам, здоров ли? Я постучал в двери и тут же увидел перед собой сухонького старичка, отца Владимира. Прежде чем представиться, я попросил его провести меня в другую комнату, там тихо назвал себя: «Внук генерала Томилина, Григорий Томилин. Я с моей…».
— Томилин? Внук? Его Сиятельства князя Григория Томилина, — ели сдерживаясь от радости, прошептал отец Владимир и расцеловался со мной три раза. — Я помню Вас маленьким и издали наблюдал, как Вы растете. Школярам, к сожалению, нельзя появляться в стенах храма даже сейчас.
Оказалось, попадья его давно умерла и он жил с дочерью и внуками. Отец Владимир сожалел об ушедших днях, о том, что возврата к прошлому нет. Вспомнил добрым словом мою матушку. Но я осторожно перебил его, и, тихо, чтобы Эля не слышала, сказал:
— Мне ваша помощь требуется.
И вкратце рассказал ему о тайнике в доме, что хочу перенести картины предков в его дом, здесь упаковать и отправить себе домой. И, конечно, просил его прийти в гости на день рождения, чтобы познакомить его с Аристархом.
— А этот Ваш товарищ, в единого Бога верит?
— Верит, но у него другое представление о боге. Он слишком много странствовал вне родины и ознакомился со многими конфессиями и сделал собственные выводы.
Читать дальше