Александр Тарнорудер: Vertigo

Иголка в вене, конечно, мешала, но вытащить ее он пока не решался. Надо одеться потеплее и выползти за снегом, только любое движение головы вызывало новый приступ vertigo. Ему необходима жидкость, которая на вес золота, нет, дороже — на вес жизни. Все, что у него есть — это два литра инфузии и меньше литра воды из НЗ. Инфузия, похоже, больше не нужна, раз он может пить, но воду–то надо еще добыть.

Добраться до порога и зачерпнуть снега… Хорошая идея, если после вчерашней рвоты там еще остался чистый снег…Если уж по воду ползти, то надо сразу много тащить, сколько унесешь, а то за каждой кружкой — не наползаешься… Так что одевайся, Данила–шутер, натягивай свои зимние доспехи…

Любое движение давалось с трудом — ему приходилось отдыхать после каждого рукава, после каждой штанины, чтобы отогнать дурноту. Он ложился неподвижно на пару–тройку минут, потом делал маленький глоток из последней фляги, и снова начинал возиться с одеждой. Самым трудным оказалось снова надеть ботинки, а потом еще завязать шнурки. Он и не представлял себе, сколько неосознанных движений делает человек даже при малейшей операции, которую привык выполнять автоматически. В нынешней ситуации ему приходилось продумывать все до малейшей детали — кто бы мог подумать, что мы мотаем головой, даже когда надеваем перчатки. Наконец, он был готов выползти наружу. Двигаться отчаянно не хотелось, но у него оставалось всего с пол–литра воды, и он понимал, что тратить ее дальше категорически нельзя. Он лежал на спине, вперившись глазами в маленький малиновый огонек печки, дающий минимум света, чтобы не включать фонарь, слишком яркий для глаз.

— Что еще? — спросил он себя.

— Надень две пары темных очков, одной тебе будет мало.

— Дельно, а дальше?

— Возьми репшнур и привяжи себя за что–нибудь, хоть за ящик, если совсем плохо станет, то наощупь доберешься.

— Темно что–то стало…

— Бензин в печке кончился.

— Добавлю, когда вернусь со снегом.

— Глупый, ты можешь сказать, в каком состоянии вернешься?

— Ну…

— Налей сейчас, а потом иди. А фонарь все–таки придется включить.

— А как налить, если все вертится? Я всю станцию бензином залью. Или снаружи? Воронку бы, да только кто же воронку в поход берет…

— Подумай.

— Можно разрезать мешок из–под инфузии, налить туда немного, а потом вставить…

— Молодец, а говорил, не знаешь!

— Воняет безин… сволочь…

— Ты думал, тебе только свет мешает — запахи тоже.

— Пить–то как хочется…

— Не смей последнее трогать — хуже может быть!

Дан дотянулся до двери и замер на минуту, пережидая очередной приступ головокружения. Сколько времени он уже так мыкается в этом чертовом вигваме? Он посмотрел на часы — первый раз за все утро. Какое там утро… четверть второго… Полдня прошло, а он тычется во все стороны, как слепой щенок, без всякой пользы. И не ел ничего… Да какая там еда, если он и пить–то может с трудом. Надо заставить себя притащить снега, ему нужна не только жидкость, но и калории. На высоте потеря сил может оказаться смертельной. Дан собрался с силами и толкнул дверь наружу. Две пары темных очков были явно замечательной идеей, но его глаза не могли сфокусироваться на дальних объектах. В темноте и тесноте вигвама он еще мог как–то ориентироваться, но белизна вечных снегов и необъятность расстояния вызвали новый приступ. Пришлось переждать еще несколько минут. Дан решил не открывать глаза, а двигаться исключительно наощупь. Зажмурившись, он перевалился через порог и пополз влево от двери, волоча за собой огромный полиэтиленовый мешок. Он двигался по внешнему диаметру вигвама, чтобы с гарантией добраться до не заблеванного накануне снега и не потерять ориентации.

«Избушка–избушка, повернись к горе задом, ко мне передом…»

У задней стенки он обнаружил внушительный холм нанесенного ветром снега. Молодцы ребята, подумал он, знают свое дело — поставили вигвам дверью на подветренную сторону. Он оперся спиной на стенку и принялся лепить снежки и бросать их в мешок. Один… два… десять… Он досчитал до ста и ощупал наполненный наполовину пакет. Дойдя до двухсот, Дан решил, что хватит, и пополз в обратную сторону. На свежем воздухе ему явно полегчало. Он снова попытался открыть глаза, но удаленные объекты упрямо отказывались наводиться на фокус. Дан заставил себя сконцентрироваться и посмотреть на часы. Полтора часа он сидел и лепил снежки, примерно два за минуту, а ему казалось, что прошло всего минут двадцать. Нехороший знак, он совсем не может правильно оценить время. И просто необходимо выпить что–нибудь горячее — чаю, а еще лучше — крепкого бульона.