Александр Тарнорудер - Портрет жены художника

Если вам вздумается поинтересоваться, с какой стати я называю себя художником, то я отвечу: а как же мне еще называться? Ведь меня семь раз выгоняли из разных студий, в которых якобы учат рисованию. Проблема была в том, что я никак не хотел делать то, что заставлял всех нас делать преподаватель, а упорно изображал что-нибудь свое. И всегда рано или поздно (но чаще все-таки рано) меня со скандалом изгоняли. В восьмую я уже сам не пошел. Жалею ли я, подбираясь к шестому десятку, что не получил формального образования? Честно отвечу — не знаю, потому что так много вышло из этих студий бездарей, тиражирующих самый отборный китч, что мне не хочется, чтобы меня причисляли к такой компании.

Вообще-то, я галерейщик — продаю картины, изредка свои, а по большей части — чужие. Громких и раскрученных имен у меня нет (не по зубам они мне), но дела идут, удается заработать на жизнь даже таким ненадежным способом, как продажа картин. Я не беру все подряд, я вешаю у себя только то, что мне нравится, что задевает во мне какую-то струну. Мне совсем не важно, есть ли у художника имя — все знают, что моя дверь открыта для всех. Но я не чураюсь и более прозаического заработка, у меня есть небольшая рамочная мастерская, которая тоже приносит небольшой доход. В витрине я установил пару плазменных панелей: на одной постоянно меняются работы известных мастеров, которые я тут же могу по заказу напечатать на бумаге или на холсте; на другой фотографии — частью из Интернета, частью авторские, которые мне понравились своей оригинальностью. Главный секрет тут не жадничать, а честно заплатить автору причитающуюся ему долю, чтобы у него появилось желание прислать свои лучшие работы.

И еще я никогда не гоняю уличных художников, которые иногда располагаются перед галереей, прошу их только не загораживать мою витрину. Я угощаю их чаем или кофе, а в жаркую погоду они всегда могут воспользоваться минибаром с холодной водой. Изредка, под настроение, я пью с ними дешевую водку и слушаю их бесконечные исповеди и рассказы о нелегкой судьбе. Они могут переждать у меня жару или непогоду, или оставить на короткое время свое нехитрое имущество, но единственное правило я соблюдаю неуклонно — никто не остается ночевать в галерее, какие бы диковинные причины не назывались, и какие бы отчаянные просьбы не звучали. К художникам прибиваются уличные музыканты или актеры пантомимы, как это принято в любом приличном европейском городе. Окрестные жители жалуются на шум, и даже бывает, что вызывают полицию, но полицейским не хочется заниматься столь пустяковыми делами, и они заходят ко мне в галерею, чтобы проверить жалобу. Претензий у меня к этой беспокойной публике никогда не бывает, что с облегчением заносится в протокол. Дело закрывается «за отсутствием общественного интереса», а сами полицейские под звуки аккордеона, флейты или скрипки с удовольствием пьют крепкий черный кофе, сидя на раскладных стульчиках и позируя «нарушителям общественного порядка».

Есть у меня еще одно давнее пристрастие, можно сказать, хобби: блошиный рынок. Мне доставляет такое удовольствие расхаживать вдоль рядов, разглядывая всякий хлам, что я с трудом заставляю себя вернуться на рабочее место — ведь в пятницу, когда блошка раскидывает свои прилавки, тенты и палатки, у меня тоже неплохой доход. Не считая, конечно, субботы. Мне нравится высматривать и покупать за гроши всякие безделушки, привлекшие мое внимание: картинки и старые фотографии; тарелочки, вазочки и шкатулки; статуэтки и подсвечники, маленькие столики, да и любую ерунду, за которую, непонятно почему, цепляется глаз. По большей части эти предметы находятся в неважном состоянии и требуют небольшой починки, очистки и покраски в мастерской, или более серьезной реставрации. Подновленную вещь я помещаю в галерее, ставлю просто так, не указывая никакой цены, как бы «не на продажу». Есть определенная категория людей, на которых это самое «не на продажу» действует, как красное на быка. Вынь им да и положь такую вещицу, чем я, грешный, вовсю пользуюсь. А цену назначать — требуется особое искусство, потому как дело это весьма деликатное, и цена должна покупателю подходить. С одной стороны, он должен почувствовать, что означенный предмет мне дорог, и расставаться с ним я желания не выражаю, а с другой, что тварь я продажная — галерейщик, картинопрод а вец, торговец, одним словом, и предложи он мне цену чуток повыше, не выдержу я искуса золотым тельцом.