Рольф Лапперт - Пампа блюз

— А этот почему сломался? — спрашивает он, складывая пластинки с частотой вращения сорок пять оборотов в минуту стопочкой, как блины.

— Без понятия, — отвечаю я. — Я автомеханик.

В прошлом году, когда наша модель «Рок-Ола 1496 Эм-пресс» шестьдесят второго года выпуска начала частенько выходить из строя, Масловецки попросил меня глянуть на моторчик и электрику, но уже через пять минут я оставил попытки отремонтировать автомат. Без руководства по эксплуатации и запчастей нет смысла.

— Этот, хотя и отпахал несколько лет, был на капремонте и сейчас как новенький, — поясняет водитель. — Роскошный экземпляр, согласитесь?

— Он просто красавец, — говорит Лена, они с Карлом только что вошли и рассматривают новый автомат — «Вурлицер 3900 Американа», у которого вся механика скрыта за экраном для отображения названия композиции, так что теперь больше нельзя увидеть, как захват кладет пластинку на вращающийся диск и на нее опускается ручка с иглой.

— Через пять минут можем стартовать, — говорю я Лене, срывая с автомата последние куски защитной пленки.

— Без проблем.

Лена подводит Карла к столу и открывает его коробку.

Водитель снимает со стопки верхнюю пластинку, кладет ее в один из фиксаторов и включает автомат в сеть, после чего его внутренности оживают и начинают жужжать и светиться. Я сразу вспоминаю НЛО и то, как меня впечатлил его вид. Но потом у меня перед глазам всплывают образы Йо-Йо в камере и Масловецки на больничной койке, и восторг быстро улетучивается.

Водитель бросает монетку в отверстие и нажимает две кнопки. Через несколько секунд из автомата звучит «When a Man Loves a Woman» Перси Следжа.

— Отличная музыка! — смеется водитель и берет остальные сто девятнадцать пластинок, чтобы загрузить их в автомат.

Я помогаю ему и, когда мы заканчиваем работу, приношу из холодильника бутылку колы и вручаю ее ему вместе с десятью евро, которые он принимает только после бурного протеста. Мы вместе выходим на улицу, и я смотрю, как он садится в машину и уезжает. Только он скрывается из вида, подъезжает красная «Ауди», сворачивает на парковку и останавливается рядом со мной. Какой-то тип лет сорока в рубашке и пиджаке опускает стекло, снимает покрытые отражающим слоем солнечные очки и вынимает сигарету изо рта.

— Это Вингроден? — спрашивает он.

Я киваю.

— Вы знаете Йозефа Керна?

— А кому он понадобился?

— Мне.

— А вы кто?

Тип кривит губы, якобы изображая улыбку.

— Вольтер. Газета «Крембергер боте».

Он протягивает мне визитку.

— Его здесь нет, — говорю я.

— Знаю. Но может, вы знаете, где он живет.

— Что вы хотите делать в пустом доме?

— Осмотреться.

Прежде чем я успеваю ответить, к нам подъезжает белый микроавтобус и останавливается рядом с «Ауди». На раздвижной двери автобуса, из которого выходят худая блондинка и длинноволосый мужчина в джинсах и футболке, виднеется красно-черная надпись «TV NORDSICHT».

— Привет! — кричит мне блондинка, изображая сияющую улыбку. — Я Лиза Тешке, репортер. Вы местный?

Между тем ее коллега уже достал из багажного отделения камеру и пристраивает ее на плече.

— Нет, — отвечаю я и иду в направлении бокового входа.

Водитель «Ауди» выходит из машины и рассматривает «Пежо» Лены.

— У вас найдется для нас минутка? — кричит мне вдогонку женщина.

Я захожу в пивную, запираю за собой дверь и задергиваю занавески. В тусклом свете музыкальный автомат отсвечивает голубым и желтым. Песня доиграла. Кто-то стучит в дверь.

— Мы всего лишь хотим задать несколько вопросов! — кричит женщина.

— Кто это? — спрашивает Лена.

— Твоя коллега.

— Коллега?

— Журналистка.

— Я же говорила тебе, что я не журналистка.

— Но ты мне пока не сказала, кто ты. И что ты здесь делаешь.

Я приоткрываю занавеску и выглядываю наружу. Тип на «Ауди» как раз фотографирует «Белую лошадь». Снова раздается стук в дверь, потом под нее просовывают визитку. Я поднимаю карточку и выбрасываю ее вместе с первой в помойное ведро за стойкой. Я бы сейчас с удовольствием открыл пива, но вместе этого наливаю стакан яблочного сока для Карла.

— Бен, пожалуйста, подойди сюда.

Лена подсела за стол к Карлу и серьезно смотрит на меня. Не знаю почему, но я побаиваюсь услышать то, что она собирается мне сказать. И все же сажусь напротив нее на стул и ставлю перед Карлом сок.

— Ты хочешь знать, почему я здесь? — спрашивает Лена.

Я киваю, рассматривая значки и буквы, вырезанные за все эти годы посетителями на столешнице.