Зденек Плугарж - Если покинешь меня

В дверях появилась черная ряса.

— Здравствуйте, друзья! — кивнул всем патер. Он направился прямо к парам девушек и подал Ирене банку с маслом.

Вацлав от возмущения почувствовал горячий прилив крови к вискам. Его ладони покрылись липким потом. Этот симптом расстройства нервной системы все чаще и чаще повторялся в последнее время, и это сильно беспокоило студента-медика. «Стоит ли так расстраиваться из-за куска масла?» — упрекал он сам себя в душе. Но смолчать он не сумел:

— Разве девушки были на обедне? Что-то я их в костеле не видел!

Патер Флориан передернул бровями, привычным движением нащупал крест на груди и смиренно улыбнулся.

— Зависть ослепляет тебя, брат мой. Разве ты потерпишь какой-нибудь ущерб от того, что ближнему твоему будет немного лучше? Мы забываем, что миг, отданный зависти или гневу, лишает нас вечной любви. Девушки сегодня действительно не были на святой обедне, однако иногда они в костел ходят и молятся господу богу. До свидания.

Баронесса перемешивала свою душистую заправку. Гонзик с порванным пиджаком на коленях, не мигая, глядел на нее. В его расширенных глазах, казалось, застыла разыгравшаяся на границе и нарисованная Баронессой картина. Вацлав, уставший от волнения, прилег на нары. В душе у него бушевала неистовая ярость, сознание беспомощности и стыда за все пережитое.

На доске объявлений возле канцелярии в конце февраля появился плакат, извещавший на четырех языках о главном событии сезона — большом танцевальном вечере, организуемом «Свободной Европой». В объявлении на немецком языке красовалось даже пышное обозначение «Valka-Ball» .

Для Гонзика и Вацлава это событие означало, что они должны снова постирать сорочки. В тот же день, когда они на это решились, локоть Гонзика окончательно порвал рукав хлопчатобумажного пуловера. Перед такой катастрофой портновский талант Гонзика явно пасовал. Однако мысль о том, что он пойдет на бал с большой дырой под пиджаком, не давала ему покоя.

Внезапная идея взволновала его. Он отогнал ее, но она вернулась снова. Юноша искоса посмотрел на Вацлава. Закутавшись в одеяло, студент сидел за столом над книгой, в холодном воздухе комнаты из его губ ритмично вылетал пар. Гонзик вступил в молниеносную схватку с собственной совестью и победил ее; он надел пиджак и вышел.

Катка сидела в комнате, опершись спиной о стол. Когда Гонзик вошел, она от удивления опустила на колени чулок, натянутый на деревянный грибок для штопки. Остальные женщины в комнате вопросительно оглядели юношу. Поняв, что он пришел к Катке, они потеряли к нему интерес.

Гонзик прикоснулся к оправе очков, снял пиджак и выразительно указал на дырявый локоть.

— Снимите, — улыбнулась Катка.

— Дело в том… у меня под ним ничего не надето. Мы стирали…

Катка приготовила нитку.

— Так-то у нас пойдет хуже. Но уж если я вас уколю, не смейте кричать.

— Буду тише воды, ниже травы. Стерплю все, как Швейк, когда ему прикалывали медаль прямо к телу.

Катка рассмеялась и начала штопать. Ее смех звенел в его ушах, как колокольчик, — это было такой драгоценной редкостью в Валке! Если кто и смеялся здесь, так смех его чаще всего был издевкой над кем-то. Где остался настоящий смех, неподдельный, сердечный, смех взахлеб, от которого уставали щеки, а все вокруг становилось светлее? Гонзик знал где, но в этот момент не хотел об этом думать.

Локон ее темных волос свесился на глаза, красивым пластичным движением она отбросила его.

— Вы ведь завтра идете на бал, — полуутвердительно сказал Гонзик.

Она подняла длинные ресницы.

— Мне нечего надеть, — согласно традиционной женской логике ответила она.

Он стал уверять ее, что другие девушки располагают не лучшими нарядами.

Каткины волосы источали едва уловимый аромат. Сквозь тонкую ткань свитера Гонзик чувствовал быстрые мягкие прикосновения ее пальцев, придерживавших его локоть. Ему представилось: его рука — на Каткиной талии, ритм медленного фокстрота, и ее лицо еще ближе, чем сейчас.

Тепло женских рук грело ему локоть, но он чувствовал жар в груди.

— Ну и неспокойный же вы пациент! Так шить мне неудобно. — И Катка на момент подняла голову.

Молодой человек в замешательстве снял очки, не зная, что ответить.

Вблизи он хорошенько разглядел веснушки на ее лице: у основания носа и немножко на скулах. Она сидела наклонившись, и вырез ее платья чуть расширился, тень ее подбородка — от лампы на потолочной балке — двигалась по белой шее вверх и вниз, иногда соединяясь с мягкой тенью между грудями.