Зденек Плугарж - Если покинешь меня

Министр на мгновение задумался.

— Ну-с, расскажите нам о родине, господин профессор. — Он глазами подал секретарше знак принести угощение.

— Едва ли я вас чем-нибудь удивлю, имеющаяся у вас информация, вероятно, свежее. — Профессор ерзал в кресле, стараясь найти удобное положение для своей больной поясницы.

— Мы имеем сведения, что в последнее время там создалось катастрофическое положение со стратегическими запасами, — сказал, закуривая, руководитель секции. Мускул на его лице нервно вздрогнул.

— Ну конечно, вы правы, профессор, господа коллеги действительно находятся у самых первоисточников. Надеемся, что они превосходно используют вновь создаваемую организацию, — с иронией в голосе ответил министр, пропустив мимо ушей сказанное Крибихом.

Пальцы министра все время беспокойно крутили латунную розетку. Он наклонился к Маркусу, голос его стал более агрессивным.

— Чехословакия была первой страной, откуда бежала масса народу, спасаясь от большевистского террора. Мы имели огромные шансы, полную поддержку, неограниченный кредит, нью-йоркские журналисты только и ждали сенсаций! Совет мог бы стать фундаментальной опорой в борьбе против большевизма, а в действительности что получилось? Прозаседав пять дней, Совет оказался неспособным даже избрать себе председателя, опубликовать какую-либо программу, вообще сорганизоваться… Перед лицом такой катастрофической неудачи многие господа коллеги устроили соревнование на скорость в получении заморских виз, — министр закинул ногу на ногу, закурил, его тонкие губы судорожно вздрагивали.

Профессор долго смотрел на красиво завязанный узел его черно-белого галстука.

— А разве вы не член Совета?

— Член Совета, разумеется, — откашлялся министр. — Кто-то ведь должен был пожертвовать собой; было нелегко найти кандидатуру с достаточной дозой… идеализма, мягко выражаясь, на роль Черного Петра [78] Черный Петр — карточная игра, где проигравший называется «Черным Петром». в этой великолепной игре, — министр сделал кислую гримасу.

— Что же, разве центральным пунктом вашей политической деятельности, и Совета в целом, не является человек, его здоровье, благосостояние и счастье, его человеческое достоинство и развитие его личности в эмиграции? И как раз вы здесь, а не Совет из Нью-Йорка должны непосредственно опекать тех, которые нуждаются в помощи.

— Это звучит красиво, профессор, почти как с кафедры, — усмехнулся министр. — Только главным содержанием нашей работы не может быть благотворительная деятельность.

Белые руки с красными ногтями поставили поднос с бутербродами и севрский кофейный сервиз; невыразительное лицо девушки глядело куда-то поверх голов людей, сидевших за низким столиком.

Наступила напряженная пауза. Депутат кашлянула, открыла и снова заперла замок сумочки, лежавшей у нее на коленях.

— Перебежчики из республики рассказывают, что затея с рождественскими подарками окончилась полным провалом, — деликатно, но в то же время подчеркнуто произнесла она.

— А верно ли, что там готовится конфискация радиоприемников? Кажется, «Свободная Европа» подсыпала перцу пражскому правительству, — сказал Крибих, оттягивая отворот темного пиджака.

Профессор поднял глаза от чашки.

— Я хотел бы с вами говорить о вещах более серьезных, чем какие-то сплетни о республике. О свободе человека!

Министр выжидательно прищурил глаза.

— Я не хочу делать выводы из того, что я увидел в первые недели жизни в эмиграции. Я понимаю, что лагери не представляют всей эмиграции, но опасаюсь, что они составляют огромную ее часть. Большинство беженцев уходят из республики с убеждением, что здешняя жизнь принесет им наконец облегчение, приведет их в дружный коллектив лучших наших людей, индивидуальность которых не терпит над собой насилия. А в действительности что находят беженцы? Горстку потерпевших крушение неудачников, подобных скорее подонкам нации, нежели ее ядру. Вместо радости от найденной свободы — ад без перспективы. Вместо монолитного коллектива — полнейшую разобщенность, какой не знала история обоих наших народов. И не удивительно: войско, позорно брошенное полководцами, всегда в конце концов становилось ордой, наводящей ужас на всю округу.

— Вопрос в том, каковы ваши представления о свободе, профессор, — заметил министр и взял бутерброд.

— Я имею в виду такое освобождение человека, — ответил Маркус, — примером которого в сфере культуры может быть реформация, а в экономике — расцвет эпохи либерализма! Чешский народ отрекся бы от славнейшего периода своей истории, если бы не присоединился именно к этой тенденции мирового развития. Что предприняли вы, чтобы ослабить горькое разочарование наших людей, которые пришли сюда, чтобы обрести свободу?