Леонид Гартунг - Повести и рассказы

— Ему б на сто лет позже родиться, он бы в сорок первом году себя показал… Партизанил бы, ай да ну.

— Он и тогда показал себя.

— Показал, да не полностью. Ему бы рацию да толу побольше…

Короче говоря, читателем стала заядлым — одну прочтет, сразу за другую берется. И можно было ее понять, что, кроме книг, теперь ей ничто не мило. Ну, думаю, так свою жизнь, бедняга, и продевствует. И вдруг… (От этих «вдруг» я всю жизнь оборонялся и никак оборониться не удается. Считаю — понял человека досконально, изучил все его пружины и маятники и знаю, как дважды два, на что он способен, однако этот изученный человек внезапно такое выкинет, что только диву даешься). Вдруг — никто ни сном, ни духом — Юра к ней от нашей Анны перебирается. Ни знакомства до этого, ни ухажерства настоящего. Вечера два заходил в контору арифмометр подлечить, и все. А тут перебрался. Отчего, почему — непонятно. Недолго, правда, это ее замужество длилось. Юра, как видно, сорвавшись с якорей, на одном месте уже не мог — уехал в неизвестном направлении. Осталась она беременной. Светку родила. Стала растить, воспитывать. Я за нее, между прочим, порадовался — горе и обида пройдут, а ребенок навсегда останется. Не все же о чужой любви читать, надо и свою испытать. Прошло пять лет, и опять-таки вдруг соединяет свою жизнь с Асаней, и не как-нибудь, а законнейшим образом. Свадьбы, правда, не играли, но посидели по-дружески вечер.

С Юрой-то, может, ошибка была, печальный эпизод, а с Асаней, видно, прочно. Асаня тоже на моих глазах вырос. И в юные годы они с Георгием друзьями были, несмотря на разницу в возрасте. Асаня года на четыре старше, но Гошка свой возраст всегда несколько опережал, а Асаня недотягивал, поэтому у них наравне и получилось. Вместе рыбачили, вместе на охоту, вместе ветродвигатель какой-то строили. Только у Георгия детство в положенное время прошло, а у Асани осталось. Не в смысле роста, конечно. Он и подрос, хотя и не особенно, и работал вроде бы не хуже всех, а нисколько серьезности в нем не прибавилось. Берестянские девчата его и за парня не считали. Может, так и остался бы холостяком, если бы Катя его не подобрала.

И никогда у него ничего не было. Дом после отца ему достался — развалился. Он его не ремонтировал, а все подпирал изнутри и снаружи, так что в результате не дом получился, а сплошной частокол. Я однажды в этой избе побывал, потому что Асаня провинился — уехал, книгу не сдал. Комнатенка два шага туда, два сюда. Небеленная, должно быть, с самого дня своего рождения. И мне пришлось самому дверь чуть не выламывать, а затем книгу искать. Едва нашел за кроватью, всю в пыли и мышином помете. И так рассердился, что решил никогда Асане книг не давать. Да не сдержал слова — вернулся Асаня из своего странствия и снова в библиотеку. Извинился, ошибку осознал. Растаяло сердце мое — снова стал Асаня читателем.

Бабенки, которые побойчей, постоянно его подначивали:

— Асаня, пошто ж ты не женишься? Старым станешь, а ребятишек нет. Кто кормить тебя будет?

Он объясняет:

— Насчет ребятишек, я вам скажу, вы не в курсе и от науки отстали. Женский пол для ребятишек вовсе теперь необязательный. Придет время, — вообще без вас будем обходиться. Этот вопрос медициной почти, можно сказать, решен. В Италии уже ребятишек в колбах выращивают. Берут одно, потом другое, соединяют, раствора нужного приливают, и через девять месяцев, в точности, как положено, мальчишка или девчонка готовы.

— А по-старому хуже разве? — подначивают бабенки.

— Хлопотно. Да в колбе и выгоднее. Декретных никому не платить.

Бабенки хохочут, а он не обижается. Начнет что-нибудь про кактусы на Марсе или про дельфиний язык.

Читает он только научно-популярную литературу. Это мой, как я его называю, научный популярник. Память у него богатейшая. Не голова, а целый склад всякой всячины. А толку нет. Пробовали ему доклад какой-нибудь поручить, так он все в кучу свалил, никто ничего не понял. И всегда у него наготове научная новость, и часто не одна. Он все, что читает, кому-нибудь пересказывает, и такое счастье у него на лице, как будто все эти открытия он лично сделал.

Последнее время заметно под уклон пошел. Он выпить всегда был не дурак, а тут сверх всякой меры увлекся — по неделе на работу не являлся. Так что Катерина, можно сказать, его в самое время спасла.

А третий член их семейства — Светка, моя неизменная любовь, за что получаю косые взгляды от Анны и Настеньки. Как будто за грехи Юрины девчушка должна расплачиваться… Мне кажется, и Асаня ее полюбил, и любовь эта для него важнее, чем к жене законной.