Леонид Гартунг - На исходе зимы

Расправившись с лепешками, мы вышли на маленький дворик, выкопанный уступом. Женька показал мне своих голубей, трех коричневых «туляков» и летнего «грека». Голубятня была сооружена из старой бочки из-под цемента.

В небольшом сарайчике у Женьки находилась «библиотека» — две полки с истрепанными книгами.

Потом он похвастался своей коллекцией «ленточек», то есть отдельных кадров кинолент со знаменитыми артистами. Некоторое время мы сидели на траве и рассматривали через лупу Дугласа Фэрбенкса, Гарри Пиля, Вильяма Харта и Мери Пикфорд. Он словно нарочно испытывал мое терпение.

— А где же подземный ход? — не выдержал я.

Женька предостерегающе приложил палец к губам.

— Вон там, — кивнул он на большой серый камень калитки.

Мы приблизились к камню.

— Здесь где-то есть потайная кнопка, — зашептал Женька. — Я искал, но не мог найти. А он знает где… Нажмет — и камень отваливается, а за ним железная дверь.

Мы осмотрели весь камень сантиметр за сантиметром, внимательно изучая каждый выступ, каждую впадину, но обнаружить кнопку не смогли. Замаскирована она была в высшей степени искусно.

Сидя на камне, Женька подробно рассказал, как к нему приезжал Чапаев. Он прожил у них сутки и на прощанье сказал: «Пускай все думают, что меня нет. Это даже лучше. А вот как капиталисты зашебуршатся, начнут нас задирать, я опять свою фамилию возьму и дивизию созову. Посажу ее на танки и самолеты, тогда держись все буржуи…»

— А ты ему про ход не говорил?

— Говорил. Да он сказал: «Некогда сейчас возиться».

Женька отыскал на столбике калитки темное пятно и пояснил — это Чапаев, уходя, загасил свою цигарку. До этих пор я мало верил Женьке, но пятнышко убедило меня.

С тех пор мы с Женькой не то чтобы подружились, но я стал бывать у него, и домой из школы мы ходили теперь вместе.

Наступила зима. Мы с Женькой залили ледянку и по выходным дням катались с горы. Он брал у меня читать «Следопыт» и приложения к нему: «Вокруг света» и «Всемирный турист». Нас манили дальние страны, путешествия…

И каждое утро, идя в школу, я проходил мимо фанерного ларька у Привалова моста, смотрел на Женькиного отчима и думал: «Вот ловко притворяется… У самого полный сундук золота, а он гнилой рыбешкой торгует и старое пальто с заплатами носит».

В апреле к нам в школу опять нагрянули студенты. Ребята уже предвкушали, что уроков не будет, но радость их была преждевременна. Вызвали на психоанализ только меня и Женьку. На этот раз мы не ходили в университет. Профессор Ивин привел меня на третий этаж нашей школы, в маленькую комнату. Я вошел и оробел. Комната битком была набита студентами. Они сидели с тетрадями и карандашами и все как один смотрели на меня.

Ивин велел мне раздеться до пояса. Я оглядел комнату и встретился взглядом с товарищем Машей. Она даже не улыбнулась, как будто не узнала меня. Я заметил, что она сильно изменилась: лицо похудело, на щеках появились какие-то болезненные желтоватые пятна, и одета она была в некрасивое цветастое широкое платье.

На этот раз со мной обращались совсем не понятно: стучали по коленке молоточком, водили перед носом указательным пальцем. Палец этот у Ивина был большой, волосатый, с толстым желтым ногтем. Я смотрел на палец и думал, что такие ногти бывают у мумий. Мне рисовали ручкой молоточка клетки на груди, замеряли тело большим холодным циркулем, и от его прикосновения на коже выступали мурашки. Мне было стыдно, что я стою раздетый, что меня обследуют и все это видит товарищ Маша.

Ивин велел мне одеться и сесть. Впившись в меня взглядом гипнотизера, он спросил со зловещей значительностью:

— Представь: раннее утро. По городскому парку идет женщина. Вдруг она остановилась, посмотрела вверх на дерево, вскрикнула и упала в обморок. Как по-твоему, что она увидела?

Что увидела? Откуда мне знать? Я там не был, но надо что-то ответить…

— Не торопись, подумай.

Я мучительно размышлял и ничего не мог придумать.

— Она увидела, — наконец проговорил я, краснея, — что на дереве кто-то повесился.

Ивин поднял брови удивленно и многозначительно. Я понял, что сказал совсем не то, что надо, и поспешно поправился:

— Или, может быть, тигр убежал из зоопарка и влез на дерево…

— Минуточку! — остановил меня Ивин, дожидаясь, чтобы студенты записали мои слова. — Алеша, припомни внимательно, не было ли среди твоих родственников алкоголиков? Пьяниц то есть.

— Нет, не было.

— Может быть, кто-нибудь сходил с ума? Или покончил самоубийством?