Олег Зоин - Вчера

Я долго стоял в воротах и смотрел на эту кутерьму. Воротами у дедушки назывался заезд во двор, обрамлённый кустами жёлтой акации и обозначенный двумя красивыми деревами — ясенем и осиной.

После обеда я сделал вид, что немного поспал, разделив кампанию с дедушкой. Мы устроились на свежем воздухе под навесом, где деда сушил сено, укошенное вдоль Чавки. Но какой там сон, если в хате поминутно хлопали двери и по двору проносились то вестовые, то дневальные, то ротные командиры, которых вызывал на связь командир полка.

Даже в огородах вертелись солдаты, жгли костры, каждые два часа жрали тушонку и страшно матюкались. Некоторые ходили на ставок, стирали там свои гимнастёрки и портянки, купались.

В конце двора, там, где начинались грядки и делянки огорода, стояла летняя печка, выложенная из кирпича, небольшой столик, за которым мы в хорошую погоду, а это значит, что всё лето, когда обедали, когда ужинали.

Так там росла единственная яблоня, причём очень хорошая, «Белый налив». Бабушка её очень любила, потому что в довоенные годы она умела из этих яблок варить славное варенье. Ну а как война загудела, так мы эти яблоки просто сами по себе хрумали, потому что сахара на варку варенья было не достать.

Ну и вот, к чему я это говорю? После обеда к хате подъехал «виллис» с каким–то важным командиром. Он с ординарцем зашли в хату, и в светёлке начальник ругательски ругал и комвзвода связи лейтенанта Евгения, и радистку Таню.

Потом они все вышли во двор и закурили под старой грушей.

— Шашлычка хочу, лейтенант, — засмеялся майор, сверкнув золотой фиксой в верхнем ряду добротных белейших зубов.

— Организуем, товарищ майор, сейчас займусь. Пока вы съездите в Дыхановку и посмотрите, как там налажена связь, я всё и спроворю… — с побитым видом согласился дядя Евгений.

— Лады! — великодушно согласился начсвязи полка и, махнув ординарцу, пошёл с ним к стоявшему у ворот «виллису». Заверещал стартёр, и машина скрылась в пыли.

Лейтенант Евгений задумчиво почесал в затылке и позвал моего друга дядю Андрея, издевавшегося над шикарным аккордеоном.

— Ты это, значит, Конопатых, слыхал приказ майора? Шашлыком дело оборачивается. Он, собака, на Таньку глаз положил, вот и прирываетсяраз за разом. Что делать будем?..

— А што, видать, барана в этих галушечных краях не сыскать. Пойду пройдусь по улице, может где телёнка соображу… А вы тута пока насчёт костерка и дровишек к нему разберитесь…

Дядя Андрей вышел из ворот, а я хотел было увязаться за ним по хутору провожатым, но просекла бабуля, вышла к ясеню и сказала, чтобы от двора ни ногой!..

У школы крутились колхозники, пытаясь завязать отношения с военным начальством. Красный флаг на школьном крыльце уже который день полощется символом неистребимой советской власти. От крыльца отвалили два мужика и пошли к нашему двору, завидев дядю Андрея.

Оказалось, что это бригадир Трифон Трифонович Мартыненко и якобы партизан Толька Шаповал.

— Колхозный актив, што ль?.. — Поинтересовался дядя Андрей.

— Т а мы тутэчкы гуртуемося, шоб може чим допомогты вызволытэлям…

— Ха–ха–ха, сучары, однако, на ловца и зверь, как говорится, сам и вприпрыжку. Так, мужики, слушай мою команду. Тут начальство поминутно шастает, значит что? Положено подкормить полководцев. И лучше нету закусона, как шашлычок с дымком… Короче, нужен баран или телок. И — быстро. Одна нога здесь, другая — там. Поняли, комбайнёры?..

— Т а якжэ нэ зрозумиты… Тилькы телят шэ литом выризалы люды, бо нимци хотилы скотыну з собою гнаты… А баранив ни в кого нэма зараз. Можэ вивця згодыця? Е в одного дядька вивця, вин тэж партизан справжний, домовымося…

— Овца в самый раз. Тащите её, собаку, шустрее!

Колхозники, гордые доверием бойца, почти вприпрыжку понеслись в конец улицы примерно к Кучерям. И в самом деле, вскоре вернулись, таща на верёвке упирающуюся, грязную как подстилка в колхозной конюшне, всю в репьяхах овечку.

— Молодцы! На обратном пути из Берлина представлю вас к медали «За взятие Берлина», потому что баранина очень полезна для повышения боеготовности пехоты!

Колхозный актив засмущался, лопоча: — Та ну, шо вы такэ кажете, мы б и свыню заризалы та прыпэрлы, абы у кого була… Та нэмае…

Дядя Андрей потащил несчастную овцу в огород на делянку, где летом рос подсолнух. За ним пошёл дядя Евгений с топором и большим ножом. Бабушка дала воинам большой эмалированный таз, табуретку и разделочную доску.