Олег Зоин - Вчера

Вскоре от Чавки послышались взвизги гармошки и девчачий смех.

— М абуть, вэлыка гульня почалася… —определила бабушка, осуждающе покачивая головой.

И вправду, там непонятно как оказались и девчата — наша соседка моя бывшая нянька Тоня Балэнко, радистка Таня и её подруга Алла. Судя по тому, что дядя Андрей, вроде спокойный и не уркаган, вдруг начал орать так громко, что даже нам во дворе было слышно, причём непрерывно и только мать–перемать, у них там появился и спирт, а это, как сказала бабушка, до добра не доводит. Скоре им там захорошело и они запели.

Ну там, «Гулял по Уралу Чапаев–герой…», «Катюшу», «На позицию девушка…», «Синий платочек»… «Бьётся в тесной печурке огонь…»

И так допоздна, как говорится, до первых петухов.

А на следующий день вообще случилось ужас что. Ну с утра пока все разобрались, кто с кем и где упали на ночь, сражённые не вражеской пулей, а каким–то коварным пойлом, так не похожим на сладенькую довоенную водочку, как потом сокрушался дядя Андрей, было всё по–военному чётко — умывание в ставке, завтрак, оперативное совещание командиров в здании школы.

Так надо же, в одном из дворов пропала противотанковая пушечка «сорокопятка». Там квартировал противотанковый взвод. Кто–то из колхозников польстился на колёсный ходорудия. Пневматические шины, лёгкие в движении, искусили злодея, и он раскурочил пушку, сумев снять ствол и сошки, бросив и то, и другое в кусты. Наверное, надеялся, что после прохождения войск сможет сделать из этой колёсной парызамечательную тележку для домашнего хозяйства.

Что тут началось! Весь хутор был перерыт и пересмотрен. Солдаты в буквальном смысле слова рыли землю, тыча металлическими прутами вскопанную землю в огородах. Короче, нашли этот колёсный ход в сене под навесом у хозяйственного мужика Крупки.

Дознание провели быстро. Оказалось, что Иван Крупка, мужик мало того что смурной, так ещё и хваткий, со своим шестнадцатилетним сыном Петьком и обтяпали дельце в ночь под новолуние. И хоть работали наощупь, а всё получилось. Умные ребята!..

Но Красная Армия всех сильней! Ворюг поставили к стенке их же собственной недавно побеленной хаты и приказали снять картузы и петь «Интернационал». Старший Крупка ещё вспомнил первую строчку «Вставай, проклятьем заклеймённый…», а молодой только шевелил побелевшими от страха губами. Командир роты построил троих безусых из вчерашнего пополнения и приказал зарядить карабины и направить их в пособников фашистов, зажравшихся во фрицевском тылу. Новички неуверенно дослали патроны в патронники и прицелились в диверсантов в ожидании роковой команды.

В этот миг из хаты выскочила распатланная Крупчиха и кинулась в ноги командиру роты.

— П ожалийтэ, дядьку, мойих дурнив, бо в них розуму зовсим немае… Абы я знала, шо воны задумалы, то мабуть сама повбывала б йих… А в нас жэ ще двое пид стил ходять, як жэ я йих ростыты буду? А–а–а… Люды, рятуйтэ!..

Командир роты художественно выплюнул бычоксамокрутки, строго окинул взглядом толпу солдат и нас, соседей, сбежавшихся на мать–перемать и поймаю–повешу, доносившиеся от Крупок с утра, и вдруг рассмеялся широко и беззлобно.

— Ну что вы за люди такие кулацко–подляцкие. За последние полгода у нас уже третий раз сорокопятку мужички разбирают и ход уводят… Как с Мерефы и Харькова началось, так буквально раз в два месяца и развинчивают. Хрен вам! Кто в четвёртый раз посягнёт, точно мозги повышибаем, зарубите себе на носу!..

— Отставить расстрел диверсантов! Пусть трудом в колхозе искупают вредительство. Разряжай! Вольно! Разойдись!

Крупчиха, обливаясь слезами, пыталась обхватить немытыми с весны руками кирзачи ротного, а он погрозил ей пальцем и поднял на ноги за ворот фуфайки.

— А вы чего стоите, немецкие прихвостни? Айда в дом, каким–нить делом займитесь!

Заново родившиеся Крупки саженнымипрыжками рванули в хату.

— Ты вот что, Мальвина, — обратился ротный к Крупчихе, которую, между прочим, звали Параской, и которую он почему–то продолжал крепко держать за воротник неопределённого цвета кухвайки, — у тебя сколько кур?

— Т а можэ з десяток будэ… А шо?

— А ты не догадываешься, Мальвиночка? Я тебе двух мужиков что, за так подарил? Значит, что надо сказать дяде? Правильно! Спасибо! Режь всю стаю и вари самый большой казан борща. Я так полюбил ваш украинский борщ после всех диверсий с орудием, что уже слюнки текут. Ферштейн? Раус!..