Рышард Клысь - «Какаду»

Кордиан задумывается над чем-то. Потом доверительно признается:

— Знаешь, я хотел бы, чтобы мне опять было тринадцать лет…

— Это из-за той девочки?

— Нет. Хорошо бы оказаться снова маленьким мальчиком. Жизнь намного терпимее, когда меньше понимаешь…

Неожиданно, от сильного толчка, с сухим треском открывается дверь. На пороге появляется запыхавшийся от быстрого бега доктор.

— Здесь Грозный?

— Нет, — отвечает Марта. — Его здесь давно нет…

Доктор пододвигает к себе стул. Тяжело опускаясь на стул и не глядя на них, говорит удрученно:

— Его люди убили маленького Войтека…

— Войтека? — изумленно и недоверчиво переспрашивает девушка. — За что?

— Вроде пытался убежать из деревни…

— Он умер? — спрашивает она тихо. — Вы уверены?

— Да, — подтверждает доктор. — Я только что видел его в ризнице. Туда его ксендз принес…

Ксендз, преклонив колена перед большим, почерневшим от старости крестом, сосредоточенно молится, уткнув лицо в сложенные ладони, а неподалеку от скамеечки с пюпитром, на каменных плитах, лежит тело Войтека; из-под прикрывающего его одеяла торчат босые ноги.

В ризницу входит Грозный. Поколебавшись мгновение, подходит к ксендзу, касается рукой его плеча и говорит:

— Мне надо поговорить с вами…

Ксендз, перекрестившись, встает с колен.

— Выйдем отсюда.

У входа в ризницу стоит Рен, а несколько дальше, в глубине дворика, небольшими группами люди из его взвода.

— В чем дело? — спокойно спрашивает ксендз.

Грозный улыбается. Вытаскивает из кармана сигареты. Угощает Рена, предлагает ксендзу, но тот жестом руки отказывается.

— Ксендз не догадывается, что нас может интересовать?

Ксендз смотрит прямо ему в лицо.

— Не думаю, чтобы вы пришли ко мне заказать мессу за упокой души этого убитого мальчика…

Грозный пристально всматривается в ксендза.

— Ну вот, пожалуйста, — говорит он язвительно, наклоняясь к груди ксендза, на которой виднеется миниатюрный Крест заслуги. — Уже успели наградить вас?

— Как видите, пан поручик.

— А можно знать, за что?

Ксендз пожимает плечами.

— Это не тайна. Все об этом знают. За сотрудничество с партизанами.

— Я слышал об этом. Вы сидели в лагере?

— Недолго, но довелось. Видно, так было угодно господу богу.

— Как трогательно, — издевается Грозный. — А что, по мнению ксендза, сейчас больше всего угодно господу богу?

Рен хватает Грозного за плечо.

— Оставь. Так нельзя.

Грозный злобно смотрит на Рена, после чего снова обращается к ксендзу.

— Наверно, любовь к ближнему? Разве не так? И во имя этой любви ксендз, видать, на многое способен?

Ксендз молчит.

— А если бы к ксендзу пришел коммунист и попросил о помощи?.. Что тогда?

— Если б ему угрожала опасность, отказать в помощи я бы не осмелился…

Грозный кидает на Рена быстрый многозначительный взгляд.

— Значит, он у вас в доме, святой отец? — вкрадчиво спрашивает он. — Где вы его спрятали?

— Кого?

— Не надо притворяться. Вы прекрасно знаете, что мы разыскиваем некоего Быру. Пока безрезультатно. Но он не мог уйти из деревни. Злополучная история с мальчишкой как нельзя лучше подтверждает это. Он погиб при первой попытке убежать из деревни…

— Бедное дитя!..

Грозный согласно кивает головой.

— Мы облазили здесь каждую дыру, дом за домом — и нигде его не нашли. Отсюда простой вывод — он у вас…

— Пожалуйста, ищите, — спокойно говорит ксендз.

— Ага, значит, все-таки вы его укрыли?!

— Я этого не говорил…

— Э, извините… так не годится, — говорит Грозный. — Лгать — это же грех…

Ксендз молчит.

Грозный движением руки подзывает людей.

— Врона, ты обшаришь костел, от подвала до чердака. Ты, Цезарь, все вокруг приходского дома, сад и хозяйственные постройки. Колчан пойдет со мной. Прошу, — обращается он к ксендзу, — проводите нас. Посмотрим, как ксендз живет…

— Очень скромно, — говорит ксендз. — И смотреть-то будет нечего…

Все трогаются, только Рен остается на месте. Грозный с удивлением оглядывается на него.

— Ты не идешь с нами?

— Зачем? — спрашивает Рен раздраженно. — Что, вас мало?

— Как хочешь, — соглашается Грозный. — Можешь остаться.

Рен, проходя по главному нефу костела, рассматривает картины и росписи, останавливается у боковых алтарей. Он задумчив и мрачен. Наконец подходит к двери, ведущей в ризницу. Приоткрывает ее и заглядывает внутрь. В глаза ему бросается накрытое одеялом тело мальчика, лежащее на каменных плитах. Он входит и останавливается перед покойником. После некоторого колебания наклоняется над ним, протягивает руку к одеялу, словно собираясь приоткрыть лицо. Вдруг, чем-то потревоженный, поднимает голову вверх. Прислушивается. В царящей вокруг тишине все отчетливее слышится монотонное жужжание.