Рышард Клысь - «Какаду»

Рен оглянулся на заднее сиденье, где дремал Сфинкс, и увидел, что глаза его открыты. Сфинкс смотрел на него. На его молодом, преждевременно поблекшем лице отражались боль, усталость и еще какое-то трудно угадываемое чувство, вызывающее тревогу. Только через некоторое время он вдруг понял, что именно в этом лице приковало его внимание. Глаза парня. На вид почти остекленевшие, они поблескивали каким-то отраженным мертвым светом.

Он еще раз посмотрел на Сфинкса и спросил:

— Ты спал?

Сфинкс не ответил, даже не дрогнул, по-прежнему в упор глядя на Рена.

— Где мы? — наконец спросил он.

— Проскочили как раз Чертов Яр, — ответил Рен.

Теперь во взгляде Сфинкса сквозила подозрительность, недоверие и еще что-то такое, что заставило Рена насторожиться. «Надеюсь, этому дурню не стукнет в голову выстрелить мне в затылок, — подумал он. — Может, зря я взял его с собой?»

— Где все наши? — спросил Сфинкс.

— Остались позади.

— Почему?

— Авария. Машина вдруг заглохла, и никак нельзя было сдвинуть ее с места. Пришлось заняться починкой.

— А мы едем…

— Да. Мы едем…

— Догоняем смерть, — с мукою произнес Сфинкс. — Это безнадежно. Смерть удирает от нас, а мы ее догоняем… Ты же отлично знаешь: если мы его настигнем — он убьет нас.

Рен не выдержал.

— Неужели мы дадим ему улизнуть? После того, что он натворил?

— Надо подождать остальных. У меня нет никакого желания попасть к нему в руки…

Рен покачал головой.

— Если нам сегодня не удастся его изловить, то ты точно попадешь когда-нибудь к нему в руки. А тогда…

— Нет, Рен. Он в самом деле хочет убежать. Сейчас он только в этом заинтересован. И пусть бежит. Он слишком слаб, чтобы с нами тягаться. У него мало людей. В моем взводе, с которым он сбежал, всего пятнадцать ребят.

— А в скором времени у него будет больше, — пробурчал в ответ Рен. — Договорится со всяким сбродом. На все пойдет, лишь бы увеличить отряд. И снова станет опасным, как раньше…

Сфинкс беспокойно заерзал на месте.

— Нет, — сказал он. — Это человек конченый. И никогда уже не будет опасным. То, что он натворил нынешней ночью, погубило его навсегда. Никто из РОАК [40] РОАК (Рух Опору АК) — организация сопротивления АК, действовавшая на территории Польши и после роспуска АК в начале 1945 г. и выступавшая против народной власти. теперь ему уже не поможет. Скорее наоборот — его все будут преследовать. К НСЗ он тоже не сможет пристать. У них старые счеты.

— Значит, снова примется в одиночку за разбой, — заметил Рен. — Убивать, насиловать, жечь и грабить. Не пойму, старик, чего ты, собственно, хочешь? И какое отношение все это, черт побери, имеет к подполью?

— Господи ты боже мой! — беспомощно вздохнул Сфинкс. — Дай хоть водки глотнуть…

— Успеется, — резко отрубил Рен.

— Да у меня голова с похмелья раскалывается…

— Не у тебя одного, — отрезал Рен. — У нас у всех башка трещит.

Он отвернулся и умолк. Ему надоел этот разговор. Он смотрел на тянувшуюся через лес дорогу. Густая тень от придорожного кустарника беспокоила и раздражала. «Отличное место для засады», — подумал он и заметил, что низко склонившийся над рулем Вятр тоже внимательно всматривается в местность. Вот он снизил скорость, а потом снова прибавил газу. Машина ринулась вперед, и выстроившиеся по обеим сторонам ели снова закружились в своем диком танце. Душный воздух был пропитан тяжелым, давящим запахом смолы. «Отличное место для засады», — опять мелькнуло у него в голове. Окажись он в положении Грозного, именно здесь ее бы и устроил. Подумав об этом, Рен почувствовал, как во всем его существе постепенно накапливается и растет беспокойство. Но это еще был не страх, хотя ему было уже ясно, что на Сфинкса нечего рассчитывать. «Проклятый мир! — подумал он. — И зачем только я во все это ввязался?» Но теперь уже нет возврата назад. Это он твердо знал. И, чем бы все это ни кончилось, они обязаны довести дело до конца. К тому же Грозный все равно никогда не простит им решения, принятого наконец после долгих месяцев страданий, голода, страха и мытарств. С каждым уходящим днем их группа все больше напоминала стаю бешеных собак и все меньше — тот дисциплинированный, хорошо организованный воинский отряд, каким они были еще несколько месяцев тому назад. Война уже закончилась, но они все еще боролись, словно мало им было прежней славы, а может быть, просто искали возмездия за испытанные в первые дни свободы унижения, незаслуженные обиды и опасные по своим последствиям оскорбительные обвинения. И произошло то, что должно было произойти. Они снова боролись.